Японская нечисть.

[Mav]

Ищу инфу для «Луны» и совершенно случайно наткнулась на роскошную статью о японской нечисти. Давно такое искала.
Источник serebrkniga.narod.ru/polkalit/912sudokova-demon...

А. Садокова
«ДЕМОНУ ИМЕНИ НЕ НАЗЫВАЙ...»

1 часть.

Об удивительной особенности японцев видеть и чувствовать прекрасное сказано и написано немало. Указывают даже на врожденное чувство красоты и единения с природой. Путешественники и исследователи не раз касались ритуала любования цветущей сакурой и осенними алеющими кленами, полнолунием и первым снегом. А стихи японских поэтов о природе считались и считаются до сих пор эталоном изысканности и глубины восприятия мира, своего рода жанровым совершенством. Однако не всегда обращается внимание на другое: феноменальное чувство единения и родства с природой возникло у народа, который невероятно часто, как, наверное, ни один другой народ на земле, испытывает на себе ее бесконечные капризы. Еще более удивительно то, что разрушительные землетрясения, тайфуны и цунами не породили негативного отношения японцев к стихийным бедствиям и природе вообще, а наоборот, приучили к кроткому обращению с природой, воспринимаемой как единое целое со всеми вместе и с каждым отдельно.

Этому же учит японцев и исконная религия — cинтоизм, предполагающая существование в мире бесконечного числа богов-ками, которые обитают во всех предметах и явлениях мира: в старом дереве и на рисовом поле, в колодце, роднике и на вершине горы. Мир населен богами, и потому обидеть природу — значит обидеть ками, который может оказаться духом твоего почившего предка — ведь по синтоистским поверьям, человек после смерти становится божеством-ками, призванным помогать и охранять живущих в этом мире сородичей. Ками могут покровительствовать какому-либо единичному предмету — конкретной сосне или именно этому камню-валуну, а могут быть властителями бесконечных морских просторов, как Бог моря — Уми-но ками, или лоскутных полей, как Бог рисового поля — Та-но ками.

Однако японские представления о многообразии природы были бы неполными, если бы особое место в них не отводилось сверхъестественным существам, которые, согласно японской традиции, как и ками, сопровождают человека всегда и везде. Они тоже часть природы, и не случайно поэтому почти все японские сверхъестественные существа, герои народной демонологии, обитают на «лоне природы», избрав, за очень небольшим исключением, сферой своей «деятельности» территории вне жилых построек: горы, лес, реку или море. Будучи частью природы они, как полагали японцы, заслуживают защиты, восхищения или, что бывает значительно чаще, снисхождения.

Персонажи традиционной демонологии — это те же ками, но стоящие на более низкой иерархической ступени, а по характеру лишь менее добросердечные. Они по своей сущности амбивалентны, и человек всегда может найти с ними — добром или обманом — общий язык. К героям японской народной демонологии вполне подходит определение В.Иванова, что демоны — «условное обозначение тех сверхъестественных персонажей, которые не являются богами и занимают по сравнению с богами низшее место в иерархии (или находятся на низших уровнях в данной мифологической системе)»1.

Мир японских сверхъестественных существ огромен и удивителен. Их можно встретить на горных перевалах и в открытом море, на берегу реки и у развилки дорог. Они появляются в те дни, когда выпадает снег или налетает тайфун. Они любят невинно морочить людей или пугать своим видом. Они с удовольствием наблюдают за произведенным эффектом, и это нередко бывает для них самым главным. Некоторые из них внешне забавны и необычны, другие по-настоящему безобразны.

Об их происхождении до сих пор нет единого мнения. Одни исследователи были склонны считать, что почти все персонажи японской демонологии имеют «иностранное» происхождение и в свое время были заимствованы из Китая и Индии2. Другие, наоборот, иногда даже не учитывали и не замечали тех, чье иноземное происхождение было очевидным3. Думается, что правы были и те и другие, поскольку лишь совокупность исконно японских представлений о сверхъестественном и инокультурные заимствования в конечно итоге и являются тем, что можно назвать японской народной демонологией.

Сегодня японцы обозначают героев своей народной демонологии двумя терминами: ёкай и юрэй. Первый, имеющий значение «призрак» или «привидение», на самом деле понимается более широко. Слово записывается двумя иероглифами со значениями «волшебный, чудесный» и «загадка, нечто странное, призрак». Видимо, именно иероглифическая трактовка слова ёкай наиболее точно соответствует тому, что скрывается за этим словом. Ёкаи столь многочисленны и разнообразны по своему внешнему облику, привычкам, функциям и месту обитания, что все вместе и каждый в отдельности они только и могут пониматься как «нечто странное и чудесное». Другое дело — юрэй. К этой группе как раз и относятся призраки и привидения. Недаром и сам термин записывается иероглифами «потусторонний мир» и «душа».

Различия между персонажами этих двух групп совершенно очевидны. Ёкаи вполне материальны и антропоморфны, хотя их облик чаще всего необычен. Более того, именно в этой необычности и заключена их особая притягательность. Неординарность внешнего вида ёкаев привлекает и озадачивает героя народных сказок и легенд. Например, у ёкая, обитающего на обочине дороги, только один глаз, из-за чего его называют итимэ кодзо — «одноглазый монашек», а у рокурокуби — «страшилища с длинной шеей» — шея и впрямь такая длинная, что создается впечатление, будто голова держится на длинном шнурке и существует почти автономно от тела. Все ёкаи любят обитать в строго определенных местах, они привязаны к «сфере своей деятельности». Одни живут в реках и никогда не перебираются в море. Другие ждут запоздалых путников на горной тропинке и никогда не приближаются к человеческому жилью. Ёкаи не ищут встречи с человеком нарочно. Они живут своей собственной жизнью, в которую вдруг, случайно вторгается человек, и получается, что человек сам пришел к ёкаям, а не они к нему. Именно поэтому встреча с неведомым носит в японском фольклоре случайный, незапланированный характер. Ёкаи — дети полутьмы, время их появления, как правило, связано с угасанием дня, отчего даже часы от наступления сумерек до темноты принято называть «оума-га доки» («время встречи с демоном»).
Другая группа демонологических персонажей — привидения юрэи имели единое происхождение и облик, поскольку были духами умерших. Их цель заключалась в том, чтобы появиться перед здравствующим человеком и в той или иной степени вступить с ним в контакт. По канонам синтоизма, после смерти душа человека выжидает момент, когда никого нет рядом и никто не оплакивает умершего, и тогда покидает тело. Душа тех, кто умер естественной смертью, сублимируется в духе предков, а тем же, кто принял насильственную смерть, уготована участь стать юрэями. Причем интересно, что независимо от того, кем был умерший — мужчиной или женщиной, юрэи, становясь своего рода символом неприкаянной души, всегда являются в этот мир в женском обличье. Они приходят в дом темной ночью, отчего их облик расплывчат и неясен. Принято считать, что верхняя часть их тела вполне антропоморфна, однако чем ближе к ногам, тем все более призрачным или окутанным дымкой становится их силуэт. Фигуры как бы сужаются книзу, а ноги отсутствуют вовсе. Поэтому создается впечатление, что юрэи плывут по воздуху, оставляя за собой лишь тоненькую струйку дыма. Японские привидения не привязаны к конкретному месту, они отправляются за фольклорным героем через долины и горные перевалы, преодолевая огромные расстояния. Особый интерес юрэи испытывают к заброшенным домам, старым храмам, полуразрушенным горным лачужкам, где и поджидают запоздалого путника. В отличие от ёкаев, как правило, незадачливых, простодушных, легковерных, хотя, бывает, и зловредных, юрэи нередко являются персонажами по-настоящему страшными. Иногда сам их облик приводил героя в ужас: ведь у привидения в женском обличье вместо лица может оказаться полупрозрачный шар с одним глазом на подбородке, а то и без глаза вовсе, или вдруг, грациозно взмахнув рукавом, неизвестная красавица оголит свой локоть, а с него будут смотреть, не моргая, целых два или три глаза.

Итак, очевидно, что основу японской народной демонологии составляют ёкаи — весьма многочисленные, различающиеся по месту обитания, облику и функциям. Однако при всей их непохожести они естественным образом группируются по главному признаку — месту своего обитания, что и определяет их внешний вид и характерные особенности поведения. Среда обитания формирует и то общее, что свойственно всем героям каждой из отдельных групп, поскольку в основе этого критерия лежит представление о хозяйственной деятельности японцев — земледелии и рыболовстве, а также находят свое отражение ландшафтные особенности Японии — горы (а значит, лес) и море (или река). По сути, всех японских ёкаев можно разделить на пять больших групп (это классификация выдающегося этнографа и знатока народной японской культуры К.Янагиты)4: обитающие в горах; обитающие в водоемах (море, река, пруд); обитающие на обочине дороги; обитающие в домах; ёкаи, которые, появляясь при совершенно конкретных обстоятельствах и в строго определенных ситуациях, не столь уж сильно привязаны к ландшафту.

Ландшафтная принадлежность ёкаев во многом способствовала и эмоциональному восприятию японцами тех или иных героев народной демонологии. Горы и лес, например, по представлениям японцев, населены более жестокими ёкаями, чем дом и поле, а в темных омутах и непроточных водах обитают куда более опасные чудовища, чем в быстрой реке.

Я не имею возможности рассказать о всех героях японской народной демонологии. Остановлюсь лишь на самых известных и наиболее значимых.