Картины Tim Lee.

Завораживающие, зловещие и сексуальные картины Tim Lee.

@темы: Ааах!, То, чем хочется поделиться

---

Житейская солянка.

Хех, наконец-то меня накрыла та стадия графомании, когда по дороге на работу вместо привычных пейзажей видишь нечто из, чего вполне может получиться следующая глава. И это «нечто» весьма странное: время сошло с ума и движется даже не по спирали, а «петлями». Как бы объяснить? Горные тропинки сплетаются в бабушкино рукоделие, густой туман закрывает солнце, вереницы страшных и нелепых существ, развалины там, где должны быть цветущие деревни... гроза, бурные потоки несут по ущельям груды мусора, заброшенный храм, злотые огоньки свечек перемигиваются в темноте... вспашки молний, яростный рев грома... понимание и страсть... тихое ясное утро и двойная радуга в небесах. Кхм... в общем, сплошной сумбур.
А еще, мне позавчера приснился сон про Наруто, явно навеянный книгой, которую я сейчас читаю («Хроники богини» Нацуо Кирино).
Мир Кишимото, пост Шупуден.
Наруто идет по улицам Конохи, ему где-то около двадцати шести, прохожие очень рады ему, мальчишки бегут следом, просят показать им какие-нибудь крутые техники. Вот, только называли они его не Хокаге, а Аридзиман. И тут на меня обрушивается куча информации. Оказывается Аридзиман – это глава всего мира шиноби (начальник над всеми каге). Наруто Аридзиман и живой бог для всех людей, он тот, кто живет рядом с ними, но держит этот мир. Наруто женат на Сакуре (она вроде бы даже поумнела) у них двое сыновей. И тут, я начинаю понимать, что этот мир малость (или не малость) отличается от мира Кишимото. Например, тут Саске никогда не был предателем, напротив, все его знают как героя, лучшего друга Аридзимана, пожертвовавшего собой, что бы спасти Наруто, а значит и весь мир. Все уверены, что Саске присоединился к Акацукам, что бы выведать планы Мадары, а потом ударить в самый неожиданный момент. И, вроде бы, Наруто всегда об этом знал. Они с Учихой смогли вдвоем одолеть Кабуто и Мадару. Мир был спасен, однако Саске не выжил. Благодарные жители Конохи построили для Саске большую гробницу-храм. Туда-то Наруто и направлялся.
А потом я увидела мир с точки зрения Наруто, и я поняла, что для Узумаки Учиха не умер. То есть... как бы это объяснить? Если Наруто бог в мире живых, то Саске – бог в мире мертвых. Точнее, в моем сне этот мир звался иначе (не помню как), потому что, как сказал Наруто: «Мертвых не существует». Если пользоваться терминологией славян, то Наруто бог Яви, а Саске – бог Нави. То есть, для прочих людей Саске действительно мертв, но не для Наруто, они в любой момент могут встретиться (и не только в храме). А еще, я поняла, что Наруто с Саске вдвоем держат этот мир (Саске держит его изнанку, а Наруто – «лицевую сторону»). Потом я лицезрела встречу двух начал, темного и светлого, то бишь, Саске и Наруто. И тут я поняла, что мир стал таким как есть, только после того, как Мадаре практически удалось его уничтожить, и если бы не два юных божества, то ни чего бы от этого мира не осталось. А еще я узнала, что Саске добровольно удалился в Навь, так как большинство дорогих ему людей уже там, а с Наруто он может встретиться в любой момент.
Вот такой дуальный мир. И этот сон точно навеян «Хрониками богини», там тоже присутствовали воплощения двух начал: мико «Страны света» и мико «Страны тьмы». Только их существование было куда менее гармоничным, чем у Наруто с Саске.

@темы: Любопытственно, Мой милый Наруто, Сны и их толкования

---

Ффууууххх...

Название: Под осенней луной.
Автор: Мев
Стихи: уважаемой  Ino-tyan
Бета и гамма в одном лице:  Сон (моя любимая бета и муза, без её неоценимых советов и пинков, у меня ни чего бы не вышло).
Бета 2:  Rory Kyrnan – мой учитель русского языка (...он не виноват в том, что я бестолковая ученица).
Фендом: Naruto
Жанр: юмор, романс, приключения, мистика.
Рейтинг: R
Предупреждение: мистика... тентакли.
Пары: Наруто/Саске.
Сюжет: Саске расплачивается за свой острый язык.
Отказ от прав: персонажи (кроме мною выдуманных) и мир принадлежат Кишимото.
Все герои истории являются совершеннолетними. Читая эту историю вы подтверждаете, что вам 18+ лет.

Статус: в процессе.
Третья глава (первая часть) www.diary.ru/~Mav/p115925231.htm?from=0
Вторая часть www.diary.ru/~Mav/p85513522.htm
Первая часть www.diary.ru/~Mav/p74192356.htm

3.2

Жара с пропыленных улиц не исчезла, напротив, приобрела густоту и липкость сладкой бобовой пасты.
— Ну что за наказание? Осень называется, — тоскливо вздохнул Наруто и покосился на бледно-голубое, словно бы вылинявшее, небо.
Саске не ответил. Друзья свернули за угол и вздохнули с облегчением. Раскалённые коридоры белёных стен улицы мастеровых наконец-то остались позади, крохотный сквер, засаженный развесистыми, начавшими рыжеть клёнами, манил ажурной тенью.
— Вода! Свежая, прохладная вода! Всего пять монет! — раздались совсем рядом крики сгорбившегося под тяжестью вёдер водоноса.
— Охренел! — возмутился Узумаки, — Пять монет за обычную воду!
Ушлый торговец не удостоил его ответом, лишь щербато ухмыльнулся и побрел дальше, оглашая улицы хриплыми воплями. Он прекрасно знал, что в такую жару на его товар всегда найдутся покупатели.
На раскалённой мостовой можно было печь рисовые лепёшки. Ветер и тот не заглядывал в Весёлый квартал, предпочитая гонять лёгкие перистые облака где-то высоко на Небесных путях. Не дойдя до «Чайной розы» всего ничего, напарникам пришлось остановить очередного водоноса, похожего на первого, как родной брат, и выложить уже по шесть медяков за кружку не слишком холодной воды. Расположившись под старым платаном, они медленно цедили питье из глиняных посудин, почти не вслушиваясь в болтовню торговца, решившего вдобавок к воде одарить их свежими слухами.
— Вы слышали, в «Чайной розе» поселился демон?
— Прям таки и демон? — лениво ухмыльнулся Саске, стараясь не показать собственной заинтересованности.
— Самый настоящий демон,— затараторил ободрённый вниманием парень, — У него шашни с тамошней ойран. Говорят, он одарил её и прочих юдзё из этого дома неотразимой прелестью и неиссякаемой изобретательностью в постельных утехах.
Наруто удивлённо покосился на водоноса, последнюю фразу тот выговорил без запинки, как хорошо вызубренный стих.
— И кто это говорит? — продолжил расспросы Учиха.
— Да многие. Посетители туда валом валят. Неспроста это.
— Какие храбрецы, — хмыкнул Саске, как бы невзначай доставая серебряную монету из поясного кошеля, — Так ты не знаешь, что это за демон?
Торговец впился глазами в блестящий кругляш, скользящий меж тонких пальцев.
— Да уж, наверняка какая-нибудь древняя лисица. Знаете, на нашем кладбище полно таких. Найдут черепушку, на голову напялят и давай поклоны луне бить (1). А потом глядишь, у тени одной из местных красоток хвост да уши прорезались. Обычное дело.
Учиха разочаровано вздохнул и сделал вид будто собирается вернуть монету обратно в кошелёк.
— Но я слышал, правда или нет, не знаю, хозяин «Дома Опавших цветов» хочет писать прошение властям, — торопливо затараторил водонос, — чтобы в «Чайную розу» направили опытных монахов из монастыря «Благодатных врат». И если хотите пообщаться с какой-нибудь демоницей из этого дома, поспешите. После обряда Очищения в «Чайной Розе» ни одной не останется.
— Я учту на будущее, — проигнорировав недоуменно-просительный взгляд торговца, Саске спрятал серебряный в карман, вернул пустую кружку и зашагал дальше по улице.
— Нам стоит поторопиться, — сказал Наруто, догнав напарника, — Если монахи что-нибудь разнюхают, на репутации «Чайной розы», а заодно и на нашей миссии, можно ставить крест.
— Расскажем обо всём Мацумоти-сан. Хотя она наверняка уже в курсе.

Госпожа управительница действительно была в курсе всех слухов Весёлого квартала. Собранная и сосредоточенная, с посвежевшим лицом стояла она у плотно закрытых дверей, ведущих в комнату Оцую.
— Ничего нового, — хмуро обронила она и прикусила мундштук трубки. — Обычные интриги. Порой кажется, что наш квартал принадлежит не миру Ив и Цветов, а находится где-то в преисподней, в Змеином рве. (2) Что касается монахов, то пусть приходят, они хорошие клиенты: аккуратные, неболтливые и платят всегда без задержек. Я неплохо знакома с настоятелем «Благодатных врат», он приятный человек, интересный собеседник… так что, не страшно.
Расписные сёдзи с треском отъехали в сторону и из комнаты вылетело что-то яркое, сверкающее золотым шитьём.
— Что за шутки, Оцую? — тёмные брови госпожи Мацумоти сошлись на переносице.
На пороге возникла ойран. Все ещё бледная, одетая лишь в подпоясанный алым шнурком джубан, но уже с новой, лаково поблёскивающей, замысловатой причёской. Глаза её гневно сверкали.
— Передайте этой старой… Распорядительнице покоев, — губы девушки скривились в презрительной усмешке, — что возможно на заре её молодости подобная аляповатость считалась верхом изысканности. Но я это не надену!
Фыркнув напоследок, куртизанка вернулась к себе и плотно прикрыла двери.
— Вот так и живём, настоящий Змеиный ров, — вздохнула управительница, выколачивая трубочку в вовремя поднесенную служанкой пепельницу, — Сегодня ночью банкетный зал будет в вашем распоряжении. А пока советую посетить Шествие куртизанок, развлечётесь, заодно и на наших конкурентов посмотрите.

Времени до заката оставалось много и друзья решили разделиться. Саске, при помощи шарингана, собирался исследовать злополучную картину, а Наруто — расспросить прислугу. Но прежде Узумаки затащил напарника на кухню:
— Ты может и способен святым духом питаться, но я на такое не подписывался.
На кухне было удивительно прохладно и почти безлюдно. Основная часть работы делалась рано утром, до наступления зноя, и сейчас повара отдыхали на тенистых верандах заднего двора. Остались лишь две служанки — молоть пряности, да варить на медленном огне орехи в мёде. Наруто был как всегда приветлив, сыпал комплиментами и необидными шутками. Девицы, не привыкшие к подобному обхождению, млели, покрывались румянцем, старательно трепетали ресницами. Саске со вздохом пододвинул к себе тарелку. Когда-то его до зубовного скрежета раздражали влюблённые взгляды поклонниц. Прошли годы и женщины все реже рисковали надоедать ему, лишь изредка таращились, как на статую из варёного сахара. Выглядит красиво, но прикоснуться боязно, лучше любоваться издалека. А теперь, глядя на то, как эти дуры беззастенчиво заигрывают с Наруто, а тот ничего не имеет против, Учихе хотелось со всей силы треснуть кулаком о стол и выгнать обеих служанок вон. «Как он может? — стискивал он зубы, — Неужели не видит, в них нет ни капли искренности, только желание похвастать перед товарками его вниманием».
— Ешь, давай, хватит лясы точить, — тихо рыкнул он и пододвинул к растерявшемуся Узумаки тарелку с мисо. — Мы теряем время.
— Саске… какой-то ты странный сегодня, — Наруто почесал в затылке, — Дурной сон приснился?
Учиха не ответил. Покончив с обедом, друзья разошлись, каждый по своему делу: Саске в банкетный зал, Наруто, прихватив блюдо с медовыми орехами, на веранду.

Старый дом погрузился в послеобеденную дрёму. Не слышно было ни человеческих голосов, ни звуков сямисэна, лишь сквозняк шелестел бумажными ширмами, да натружено вздыхали скрипучие лестницы. Саске сидел на коленях перед картиной Великого безумца и решительно не находил в ней ничего такого, за что стоило платить горы золота. Ни буйства дорогих красок, ни прихотливых узоров, вьющихся по листу плотной пожелтевшей бумаги. Высокий холм с заросшим кустарником подножьем, да одинокая сосна на вершине, вот и весь пейзаж. Разве что небо на картине выглядело почти живым: высокое, бледно-голубое, дышащее послеполуденным зноем. Небольшое облако, издали похожее на голову старика, повисло над самой макушкой сосны.
Саске моргнул, на мгновение ему показалось, будто облако сместилось немного вправо. Юноша впился в него глазами, но все-таки пропустил момент, когда «старческая голова» отрастила себе бородку. «Интересно», — подумал он и сильно ущипнул себя за тыльную сторону ладони. Облако медленно скрылось за рамкой картины, напоследок отрастив нечто, отдалено напоминающее длинный, дразнящийся язык. Учиха недобро прищурился и активировал шаринган. Картина распалась на два слоя: первым слоем был потускневший, лишившийся красок пейзаж, а вторым оказалась замысловатая печать, свитая из нескольких иероглифов старого стиля. Бледно светящаяся болотными огоньками чакра медленно текла по отрывистым штрихам иероглифов, собиралась в центре печати тусклой лужицей и уходила куда-то вглубь картины. Саске прикусил губу.
Вещицы, изготовленные с применением чакры, вовсе не были такими уж редкостями. Чаще всего мастера вкладывали частичку своей силы в зеркала, чтобы те не тускнели и добавляли отражениям своих хозяек побольше очарования, или в узоры на кимоно, дабы те отводили от их владельцев дурной глаз и прочие неприятности. Бывало, оружейники, изготавливая доспехи на заказ, вкладывали в них изрядное количество чакры, но не своей, а заказчика. Вот только со временем запас энергии иссякал, и такой предмет из волшебного сокровища превращался в самую обыкновенную вещь, если конечно не становился демоном (3).
Саске медленно выдохнул: ни разу ему не попадалась вещь с таким активным током чакры. Картина куда больше походила на живое существо, чем на неодушевлённый предмет. Казалось, в её глубине бьётся настоящее сердце. Учиха сосредоточился на верхней перекладине ближайшего к центру иероглифа и осторожно соскользнул взглядом к пульсирующей сверкающей точке, которая точно не была частью печати. Беззвучная вспышка ослепила его. Инстинктивно Саске зажмурился и замер, чувствуя, как по вискам и лбу катятся капельки пота.
Первое, что он увидел, открыв глаза, был шершавый сосновый ствол в медно-бурых наростах коры. Юноша моргнул, сосна не пропала. Он до крови прикусил губу и провёл рукой по растрескавшейся коре.
«Спокойно, спокойно… — мысли прыгали, как перепуганные белки, — Это не может быть реальностью». Он зачерпнул полную пригоршню лесной подстилки из пожелтевшей хвои и высыпал обратно, пропуская иголки между пальцев. Если это и иллюзия, - подумал Саске, вдыхая терпкий запах мха, - то необыкновенно искусная. Скорее всего так и есть, но я ни разу не слышал о предметах, даже волшебных, способных поймать в полноценное гендзюцу»
Юноша запрокинул голову и уставился в небо. Медно-красной колонной сосна возносилась к солнцу, тянула развесистые ветки к проплывающим мимо облакам, длинные иголки блестели точно полированный нефрит. Лишь одно нарушало её совершенство, нижняя ветка была надломлена и жалко покачивалась на ветру, подметая сухую подстилку ещё не увядшими иголками. Тонкая кора в месте разлома лопнула и обнажила бледно-розовую древесину. Саске потряс головой, на секунду показалось, что он видит не сломанную ветку, а раненую руку девушки в изорванном рукаве. Только вместо крови из жуткого вида раны проступали капельки золотистой смолы, катились вниз и повисали на кончиках хвоинок медовыми шариками.
Учиха приподнялся на коленях и поддел один такой шарик пальцем. Смола, как смола, тягучая, клейкая, но пахла она не как полагается свежей сосновой смоле. Тонкий, горьковато-пряный аромат сочетал в себе и нежный запах лесной малины, и свежесть морского бриза, и горечь опавших листьев. Он тревожил душу и заставлял сердце сжиматься от сладкого предвкушения. Словно окаменев, Саске стоял на коленях и вдыхал полной грудью этот странный аромат. Сколько прошло времени, он не знал, да его это и не интересовало. Сердце заходилось в неизъяснимом восторге, щёки горели от прилившей к ним крови, перед глазами плыли цветные пятна…
— Саске! Эй, Саске!
Не слишком приятно лежать навзничь на жёстких татами, ещё менее приятно чувствовать, как на затылке наливается болью шишка. И уж совсем нехорошо, когда твой собственный друг и напарник хватает тебя за плечи и начинает трясти.
— Саске! — не унимался Наруто, — Ты чего молчишь?!
— Не тряси меня, — каркнул Учиха, не узнавая свой голос, — И так хреново.
Наруто послушался, приподнял его и усадил, обняв за плечи.
— Чем ты тут занимался? На тебе лица нет.
Саске хмыкнул и скользнул по Наруто хмурым взглядом: «Ещё не известно на ком из нас нет лица». Узумаки выглядел взъерошенным больше обычного, синие глаза беспокойно прищурены, губы слишком яркие, словно их долго, нервно кусали. Учиха невольно вздрогнул и поспешил отвести взгляд.
— Отпусти, — попросил он, стараясь придать своему голосу как можно больше твёрдости, — всё уже нормально.
— Точно? — Наруто явно не собирался его отпускать, — Слушай, может у тебя тепловой удар? Сидишь тут в духоте…
— Да что со мной сделается за пять-то минут, — отмахнулся Саске от раскудахтавшегося напарника.
— Пять минут? — переспросил Наруто, — По-твоему, ты сидишь тут всего пять минут?
— А сколько?
— Как минимум два часа! — выпалил Узумаки, — Я за это время успел скормить поварихам целое блюдо орехов, задать кучу вопросов, получить в ответ целый ворох сплетен и сказок и… и много ещё чего. А ты говоришь пять минут.
Саске нехотя, преодолевая головокружение, приподнялся на локтях и заглянул в непривычно серьёзное лицо напарника. Кто знает, чем бы все закончилось, не вернись Наруто так вовремя? Учиха скрипнул зубами.
— Точно! — звонко хлопнул себя по лбу Узумаки, — Посиди тут, я скоро.
И не обращая внимания на свирепые взгляды напарника, неугомонный джинчуурики легко, словно куклу, подхватил его на руки, перетащил через весь зал и осторожно усадил перед открытым окном. Саске глотнул жаркого уличного воздуха и решил, что разница не велика, стоило ради этого таскать его на себе? О чём и хотел сообщить Наруто, но того и след простыл.
Ленивый сквозняк прогуливался по пустому банкетному залу и чуть слышно шелестел проклятой картиной.
— Вот же... — пожалуй, больше собственных неудач Учиха ненавидел только собственную слабость.
Впрочем, долго скучать в одиночестве ему не пришлось. Трёх минут не прошло, как в приоткрытые фусума ворвался раскрасневшийся Наруто, неся большой поднос с запотевшим чайником, пузатой чашкой и блюдцем, доверху наполненным клейкой, приторно пахнущей, коричневатой массой.
— Что это? — презирая себя за нотки капризной барышни, прозвучавшие в собственном голосе, спросил Саске.
— Холодный чай с жасминоми орехи в мёде, — безмятежным спокойствием Наруто можно было выстилать комнаты для умалишённых, — Тётка Каору сказала, что это самое верное средство для быстрого восстановления сил. Перетрудившиеся любовнички поглощают эти орехи тоннами.
Прохладный, прозрачный, словно лесной полдень, пахнущий почему-то полынью чай прояснил сознание и немного успокоил истерзанную гордость. Говорить не хотелось, но и молчать было невозможно.
— И как это едят? — сварливо поинтересовался Саске.
— Очень просто, — терпеливым эхом отозвался Наруто и взялся за палочки, — берёшь, подцепляешь приглянувшийся орех и тянешь, — слова у него никогда не расходились с делом, продолговатое ядрышко с вытянутым, янтарным хвостиком мёда, замерло у губ Учихи. И тому ничего не оставалось делать, кроме как послушно открыть рот.
— Обычно такими сластями заботливые любовники кормят друг друга с рук, — внезапно мурлыкнул Наруто, — Но мы обойдёмся без этих церемоний.
Учиха метнул в него мрачный, не предвещающий ничего доброго, взгляд. Пряча озорную улыбку, Узумаки отвернулся и натолкнулся взглядом на картину. Клонящееся к закату солнце залило токонома уже начавшим розоветь светом, и творение Великого безумца предстало перед ними во всем великолепии. Сочные краски цвели под прозрачным лаком, как новые. Сосновый ствол загорелся медью, потемневшие травы с почти слышным шелестом клонились под ветром. Там тоже начинался вечер.
— Так что тебе удалось узнать от прислуги? — ему пришлось подёргать за рукав засмотревшегося на оживший пейзаж Наруто.
— А, да, — напарник встрепенулся, — Много всего интересного и бесполезного. Кухарки уверены, что во всех бедах «Чайной розы» виновата распорядительница покоев. На вопрос почему, говорят: потому что она ведьма. Я, дурак, обрадовался, думаю, ну вот и отгадка. Спрашиваю, кто-нибудь видел, как она ворожила? Отвечают: нет, конечно, и смотрят на меня, как на ушибленного, — Узумаки состроил сочувственно-пренебрежительную мину, — Я говорю: как же вы узнали, что она ведьма? А они: да вы на рожу её гляньте, ведьма и есть. Знаешь, Учиха, я тогда здорово порадовался, что бабуля научила-таки меня вовремя затыкаться, иначе я бы точно ляпнул, что если по рожам судить, то каждую вторую из них давно пора в болоте утопить за каннибализм.
Вид у Наруто был настолько горестно-возмущенным, что Саске тихо хрюкнул в кружку с чаем от едва сдерживаемого смеха.
— А потом, друг мой, начался ад кромешный, — заливался соловьём Узумаки, — эти ведьмы принялись при мне обсуждать чем, по их мнению, пользуются куртизанки, чтобы крепче привязать к себе клиента. Вот ты думаешь, что если юдзё велит приготовить каракатицу с соусом из её же чернил, то она делает это, чтобы порадовать гостя изысканным деликатесом? А вот и нет. Будь уверен, к концу ужина сырые щупальца этой самой каракатицы окажутся обвязанными вокруг члена несчастного, и будет он дятлом трудиться, пока не надоест дзёро. Что они творят с ещё живыми медузами, я и говорить не хочу.
Наруто глотнул успевшего нагреться чая и покосился на Саске. Тот едва заметно улыбался. Немного полюбовавшись этим редким даже для него зрелищем, Узумаки продолжил свой рассказ:
— Знаешь, я так офонарел от этих подробностей, что сидел в своём углу тише дохлой мыши. Кухарки обо мне забыли и стали обсуждать рецепты приворотных и возбуждающих зелий. Теперь я точно знаю, Орочимару ушёл из Конохи не для занятий запрещёнными экспериментами, скорее всего он учился у какой-нибудь здешней старухи.
— Это ещё почему? — Саске уже смеялся не скрываясь.
— Если бы ты знал из чего местные лекари готовят отраву, которую потом называют афродизиаком, ты бы не спрашивал, — Наруто горестно вздохнул, цапнул с блюда орех и продолжил рассказ. — Одна молоденькая служанка сказала, что лучшее средство для поддержания мужской силы готовится из мочи молодых буйволов, корня женьшеня и перебродивших кальмаровых чернил. Другая утверждала, что ни одно зелье не может считаться надёжным, если в его состав не входит семя достигших брачного возраста, но всё ещё девственных юношей и порошок из рога носорога Нубаня. Мол дорого, конечно, но дело того стоит. А старшая кухарка обвела всех снисходительным взглядом и заявила, что всё это ерунда, и что только толчёная киноварь (4) может гарантировать крепкую привязанность мужчины. И тут, Учиха, я решил, что если мне когда-нибудь приспичит посетить весёлый дом, то в жизни не пойду в заведение вроде «Чайной розы», даже если будут лишние деньги. Найду что попроще, хоть не отравят.
— Я бы на твоём месте на это не рассчитывал, — усмехнулся Учиха, — Ну, а что за сказку тебе рассказали?
— Сказку?
— Ну, да, — кивнул Учиха, ухватил палочками целый комок слипшихся орехов и с невозмутимым видом подсунул его под нос Наруто, — ты же сказал, что на тебя вывалили ворох сплетен и сказок. Сплетни я уже выслушал, теперь давай сказку.
Узумаки недоумённо покосился на орехи и расплылся в хулиганской ухмылке:
— Будет тебе и сказка, — хрипловато мурлыкнул он, и картинно облизнувшись, аккуратно зубами снял с протянутых палочек предложенное лакомство.
«Зараза!» — Саске поспешно отвернулся, что-то слишком часто он стал краснеть.
— Тётка Каору — главная ключница «Чайной розы» и по совместительству самая вменяемая из всей местной прислуги. Она не обливала грязью распорядительницу и не болтала чушь про приворотные зелья, зато рассказала легенду о величайшей ойран прошлого, Тамагику по прозвищу «Принцесса куртизанок».
— И что? — подбодрил напарника Саске, подливая им обоим чай.
— Тамагику жила лет сто назад и до сих пор является кумиром для большинства юдзё. Говорят, она была талантливой поэтессой, а про её внешность болтают разное: одни утверждают, что её красоте завидовали небесные танцовщицы, другие — что она была далека от Шести Канонов совершенства. В одном все согласны: ни один мужчина не мог устоять перед её чарами. Так вот, Каору рассказала, что львиной долей своих побед Тамагику обязана некоему магическому Средству, — Наруто подался вперёд, выделив голосом последнее слово, и многозначительно умолк.
— И что это за Средство? — полюбопытствовал Саске, принимая правила игры.
— Эликсир искренности! Средство, способное возбудить в мужчине самую настоящую искреннюю любовь, а не только плотскую страсть. Именно благодаря этому зелью Тамагику стала придворной дамой пятого ранга, навсегда покинула Весёлый квартал и зажила собственным домом, время от времени посещая Дворец по приглашению самого Правителя.
— И откуда же она взяла это Средство? — орехов уже не осталось, и Учиха всерьёз задумался над тем, пристало ли ему слизывать с блюда остатки мёда и липкие крошки.
— Кто знает? — Наруто не мучился сомнениями, быстрым движением выхватил блюдце из-под самого носа напарника и принялся по-кошачьи собирать с него ореховое крошево проворным розовым языком. — Одни говорят, что Эликсир Тамагику подарил демон, с которым она закрутила роман, другие, что она нашла Средство во сне и каким-то образом смогла протащить в реальность.
Узумаки отставил в сторону чисто поблёскивающее блюдо и растянулся на татами, лениво потягиваясь и не спуская с друга лукавого взгляда.
— Ну, как тебе сказка?
— Сойдёт, — небрежно обронил Саске и отвернулся к окну. Смотреть на развалившегося на полу друга почему-то не было никаких сил.
— Странная нам досталась миссия, — Наруто задумчиво уставился в потолок, — У меня такое чувство, словно от нас мало что зависит. Будто всё давно решено, а нам только и остается, что приспособиться, да ждать, чем всё закончится.
— Ну и радуйся, — зевнул Учиха, — в кои-то веки не нужно никому кишки выпускать. Куда более странным мне кажется, что дело к вечеру, а на улице никого нет.
Наруто неспешно поднялся и уселся рядом. Прохладный, пахнущий морем ветерок ворвался в зал и вихрем закружил золотистые пылинки в косых полотнищах предзакатного солнечного света. Узумаки громко чихнул и чуть не по пояс высунулся из окна. Улица действительно была пуста, лишь в отдаленье седой как лунь старик неторопливо подметал и без того чистую мостовую.
— Очень странно. Вчера в это же время тут и курице чихнуть было негде.
— Вот именно, — кивнул Саске. — А до закатного гонга осталось всего-то часа два, а то и меньше.
Друзья тревожно переглянулись и чуть не подпрыгнулиот неожиданности, когда с тихим шелестом отодвинулись расписные фусума.
— Простите, — в зал вошла девушка, в которой Учиха с неудовольствием признал кухарку, кормившую Наруто с рук, — Скоро начнётся Шествие куртизанок… Каору-сан велела мне проводить вас.
Девица неловко поклонилась и потупилась. «Какие мы скромницы», — ядовито усмехнулся Саске, ловя кокетливый взгляд из-под полуопущенных ресниц.
— Конечно, проводи! — Наруто расплылся в озорной улыбке, но с места не двинулся.
Учиха поморщился и поднялся, чего он точно не собирался делать, так это наблюдать за безыскусными попытками кухонной девчонки склеить их обоих.

Весёлый квартал, словно насмехаясь над собственным названием, давно уже перерос некоторые города и грозил выплеснуться за пределы каменных стен. Высокие, многоэтажные дома стояли впритирку друг к другу, тесня узкие улочки, сплетавшиеся в затейливую паутину. Друзья давно бы запутались в ней и вряд ли выбрались к Храмовой площади в течение ближайшего часа, если бы не их проводница.
— Долго ещё? — недовольно спросил Наруто, ныряя вслед за кухаркой в пропахший плесенью и кошками переулок.
— Уже скоро.
И точно, дома расступились, и кривая улочка влилась в небольшую округлую площадь. Многоголосая, пёстрая толпа сгрудилась по её краям. Праздные зеваки топтали друг другу ноги, пихались локтями, гроздьями свисали с балконов и галерей окрестных домов. Даже на ветвях старого, кряжистого дуба, вымахавшего у самых тори (5), сидела развесёлая компания подвыпивших студентов.
— Ого! Так вот, оказывается, где все, — присвистнул Наруто.
— Да нет, — пропыхтела служанка, отпихивая с дороги пузатого мужичка, судя по виду, не просыхавшего последние месяцы, — большая часть публики вдоль Главной улицы собралась.
Усердно работая локтями, друзья, наконец, протолкались под балкон двухэтажного домишки, притулившегося непозволительно близко к храму. Здесь-то и обнаружилась прислуга из «Чайной розы» чуть ли не в полном составе. Женщины поприветствовали напарников, как родных и расступились, освобождая для них самые завидные места. Раздался медный, многоголосый гул, совсем не похожий на закатный гонг, тяжёлые двери храма открылись, и оттуда повалил густой дым дорогих благовоний. Дымный занавес окутал алые ворота, сизой мантией лёг на спины и головы каменных лисиц, растянувшихся под стенами.
— Так это храм Инари (6)! — Наруто вытаращился на дразнящихся длинными языками лис.
— Ну, да, — раздался совсем рядом голос Рецуко. — Ничего удивительного. Храм построен задолго до времён Весёлого квартала, тогда здесь была крохотная деревенька рисоводов. Правда, с тех пор он несколько раз перестраивался, но Лисий дух никуда не ушёл, даже сильнее стал.
— И вы тут! — выпалил Саске, разглядывая юту, которая оказывается всё это время стояла позади них и с аппетитом щёлкала кедровые орешки.
— Места здесь самые лучшие, всё видно. А посмотреть будет на что… — гейша насмешливо прищурилась и протянула холщёвый мешочек с орешками, — хочешь?
Учиха отрицательно покачал головой. Под озорным взглядом Рецуко-сан ему было неуютно, словно она знала о нём куда больше, чем он сам. Знала, но вовсе не торопилась расставаться с этой тайной.
— А я возьму, — Наруто не церемонясь засунул руку в мешок, — хотя мне никто и не предлагал.
— Тебе не нужно ничего предлагать, — заговорщицки подмигнула юта, — Сам возьмёшь всё, что пожелаешь.
В этот момент из храма выплыло особенно густое облако дыма и поползло вниз по ступеням к замершей в ожидании толпе. У Саске засвербело в носу и заслезились глаза. «До чего же они тут любят травиться всякой гадостью!» — подумал он и громко чихнул. Прочихавшись, он заметил в проёме тори забавную парочку, судя по одежде — священников. Один приземистый и круглый, с блестящей лысиной, хитрыми глазками и благостной улыбкой, больше походил на удачливого купца, чем на храмового служителя. Другой, напротив, был высок и худощав, с отрешённым лицом аскета, двигался он отрывисто и неуверенно, как тряпичная марионетка в руках неумелого кукловода.
— Будто под кайфом, — съязвил Учиха.
— Я бы не удивился, с такими-то благовониями, — ухмыльнулся Наруто.
Толпа взорвалась радостными воплями и шатнулась было поближе к источающим благодать священникам. Не переставая улыбаться, толстяк чуть повёл плечом, и перед обалдевшей публикой, как из-под земли, появились дюжие парни в одеждах младших служек. Хмурые лица и увесистые дубинки служителей культа остудили пыл верующих.
— Мордобой и давка отменяются, — прокомментировал Наруто, сплёвывая кедровые скорлупки на землю, — а жаль…
Саске бросил на развеселившегося друга осуждающий взгляд и вздохнул:
— А ещё будущий Хокаге.
Ответить Узумаки не успел, с противоположного конца площади послышался мелодичный звон и гортанные, ритмичные выкрики.
— Идут, идут… — с придыханием шепнула стоящая рядом с ними служаночка и привстала на цыпочки.
Прохладный, пахнущий морем бриз заструился по узким улицам, качнул незажжённые ещё фонари, крохотными вихрями закружил пыль, и пёстрая, словно цветущее травяное поле, толпа послушно заколыхалась, отпрянула к домам. На освободившееся пространство вышел важный человек в чёрном, гербовом кимоно. (7) Глядя прямо перед собой, высоко воздел тяжёлый посох и с громким стуком ударил им о пыльную мостовую. Раздался резкий, тревожный звон медных бубенцов.
— Умитийо ойран! — не жалея лужёную глотку, заорал глашатай, — «Дом Опавших цветов»!
Снова зазвенели бубенцы на посохе, и на площадь ступили две хорошенькие камуро. Набелённые личики и алые атласные кимоно превращали их в подобие фарфоровых куколок. С уморительно серьёзными мордашками девочки дружно маршировали по площади, подчиняясь странному, рваному ритму: шаг, остановка, удар посоха о землю, звон бубенцов, ещё два шага вперёд и снова замерли.
Толпа зашумела пуще прежнего, послышались приветственные возгласы. Какой-то паренёк в дорогом, но замызганном хаори принялся отплясывать что-то несуразное, то и дело пытаясь заехать Саске локтём то в лицо, то под дых. Не сговариваясь, напарники схватили выпивоху и зашвырнули в гущу толпы.
— Умитийо ойран! «Дом опавших цветов»! — пёстрая процессия куртизанок уже полностью втянулась на площадь.
— А вот и наше юное дарование, — мурлыкнула Рецукои кивнула в сторону высокой, сверкающей золотом фигуры, медленно выступавшей в окружении слуг и шинзо (8), — самая молодая ойран на моей памяти. Ей только этой весной минуло семнадцать лет, и её сразу же возвели в ранг. Многие были возмущены такой поспешностью, но против золота не попрёшь, хозяину «Дома опавших цветов» пришлось хорошенько раскошелиться.
Наруто недоверчиво прищурился: вышагивающая во главе процессии дама не была похожа на семнадцатилетнюю девицу. Густой белый грим, вычурная прическа, щедро украшенная шелковыми цветами, пышные одеяния, сверкающие в закатном свете бледным золотом — все это лишало ойран возраста и превращало живую девушку в дорогую игрушку, в расписную куклу.
— И как ей не жарко? — Наруто взъерошил и без того стоящие дыбом влажные от пота волосы.
— Почему же не жарко, — усмехнулась Рецуко, — очень даже жарко. Трёхслойное кимоно, учикаке ватой подбито, пояс этот… хорошо ещё, что сегодня ветер с моря, а то всё могло бы закончиться обмороком. Бывали и такие случаи.
Тем временем, Умитийо ойран подошла совсем близко, и стало заметно, как тяжело она опирается на плечо крепкого слуги, шедшего с нею рядом, как трудно ей даётся каждый шаг изысканно колыхающейся походки ойран-дочу (9). Саске уставился на её ноги и невольно поёжился: крохотные девичьи ступни были обуты в странные сооружения, больше всего напоминающие лакированные, детские скамеечки на трёх неустойчивых ножках.
— Что это?
— Где? А, это, — гейша ехидно улыбнулась, — это самбонаси (10) , тебе повезло, что не пришлось самому на них ходить. Очень я сомневаюсь, что у тебя бы получилось. Это не по воде вышагивать, и не по углям…
Учиха криво усмехнулся и задрал нос. Что эта женщина может знать о возможностях шиноби, тем более его уровня? И тут Умитийо отколола странный фортель: грациозно наклонившись вправо, левой ногой описала небольшую окружность ребром своей чудовищной обуви. Едва сохранив равновесие, девушка проделала то же самое другой ногой. И ещё, и ещё, с каждым разом увеличивая скорость движений. Теперь, ступая в согласии с ей одной слышимой мелодией, ойран стала похожа на разукрашенную лодку, скользящую по бурным волнам под парчовыми парусами.
Наруто восторженно охнул и скользнул по Саске оценивающим взглядом.
— Даже не думай об этом! — угрожающе рыкнул тот.
— Ты о чём? — Узумаки попытался прикинуться невинной овечкой, впрочем безрезультатно.
— Сам знаешь, о чем!
— Ты даже представить не можешь, как хороша была вчера Мика ойран, — мурлыкнул Наруто, игнорируя недобрый прищур напарника, — жаль только своим танцем не порадовала. Уверен, её грации завидуют даже горные духи…
— Это которые тэнгу (11)?— вмешалась в перебранку друзей Рецуко-сан.
— Они самые.
Саске скрипнул зубами и отвернулся, как выяснилось очень вовремя: на храмовую площадь вышла следующая пёстрая процессия.
— Оясу ойран! — медным голосом взвыл новый глашатай, — «Ивовый мост»!
Жаркое сияние сверкнуло и на мгновение затмило закатное солнышко. Саске моргнул, облачение Оясу и впрямь могло поспорить в яркости с оперением феникса: жёсткая от золотого шитья парча, янтарные переливы атласа, многочисленные золочёные шпильки окружали голову ойран подобием ореола святости.
— О! Злейшая подруга нашей Оцую, — чему-то обрадовалась гейша и звучно хрустнула ореховой скорлупой. — Обладательница скверного характера и бесспорного поэтического таланта. Богема её обожает.
Ойран обвела рассеянным взглядом орущую публику, заметила Умитийо и презрительно скривила алый рот. Внезапно толпа взорвалась смехом — пьяненький студент свалился с дубовой ветки, доковылял до Оясу и бухнулся у её ног прямо в дорожную пыль, но куртизанка даже не взглянула на своего незадачливого поклонника.
— Оясу и Оцую дебютировали в один день, — заговорила Рецуко, — и почти одновременно их возвели в ранг. Иногда мне кажется, что они уже не смогут жить друг без друга, каждый свой шаг они делают с оглядкой на соперницу. Оясу объявляет о демонстрации новых постельных принадлежностей (12), Оцую тот час делает то же самое. Если у Оцую появился новый богатый и щедрый поклонник, будьте уверены, у Оясу вскоре появится любовник не хуже.
— Бывает, — равнодушно обронил Наруто и тут же поперхнулся воздухом. Проходившая мимо ойран, взглянула на него из-под густо накрашенных ресниц, замерла, чуть вздрогнула и заскользила вперёд уверено и грациозно.
— Что значит опыт, — одобрительно прожурчала гейша, — Умитийо ещё учиться и учиться…
— А Мика ойран, всё равно лучше, — ляпнул Наруто и ухмыльнулся полученному от Саске тычку под рёбра.
— Однако это странно… — протянула Рецуко-сан.
— Что-то не так? — насторожился Учиха.
— Как сказать, — юта задумчиво пожевала губу, — Оцую опаздывает. Все уже собрались, — женщина кивнула на выстроившиеся перед храмом процессии, — а её нет.
Удивлённое перешёптывание прокатилось по толпе и разбилось о невозмутимость ойран. Словно ярко раскрашенные статуи, возвышались они посреди площади, и под их безмятежными взглядами притихли шумные зрители.
— Нет, я, конечно, могу понять, — бормотала Рецуко, — чем дольше тебя ждут, тем выше твой статус. Но это уже походит на манию величия. Скоро закатный гонг…
И тут, как по команде, произошло сразу два события: густой гул закатного гонга оповестил о закрытии ворот Весёлого квартала, а на площадь вступила новая процессия.
— Оцую ойран! «Чайная роза»! — голос глашатая был резким и неприятным, как крик ночной птицы.
— Ого! — всплеснула руками юта.
Удивляться было чему. Свита Оцую оказалась примерно в два раза больше, чем свиты её соперниц и больше пристала титулованной даме, нежели куртизанке. Солидные, одетые в гербовые кимоно вакаймоно (13) напоминали дворцовых чиновников, разодетые в пух и прах юдзё вполне могли сойти за стайку фрейлин. Все они держали в руках большие фонари, подвешенные к длинным ручкам. И это было странно, сумерки ещё не сгустились настолько, чтобы понадобились светильники. Да и сами фонари были необычными: большие, идеально круглые, оклеенные белоснежной бумагой, словно пригоршня лун, светились они ровным льдистым светом.
— Оцую ойран! — взвыл глашатай, и Саске захотелось его ударить, чтобы больше не слышать пронзительный голос.
Медная дрожь бубенцов поплыла над замершей от восторга толпой. Подсвеченные серебряным светом фонарей люди походили на призраков. Оцую шла легко, без излишних вывертов, дорожная пыль приглушала звук шагов, и казалось, что она ступает по воздуху. Ойран зябко куталась в учикаке цвета зимнего моря, сверкающий богатой вышивкой в виде причудливо переплетённых заиндевевших трав, а на её глянцево-алых губах блуждала безмятежная улыбка. Тёмно-алое кимоно, расшитое золотыми листьями, в призрачном свете фонарей выглядело, как замёрзшая на льду кровь. Широкий пояс из чёрной органзы, завязанный пышным бантом под грудью, переливался и шуршал, словно стрекозиные крылья.
— Поздравляю, — внезапно охрипшим голосом сказала Рецуко, — вы присутствуете при зарождении новой моды. Ну, Оцую, ну затейница… вот это наряд!
Проходя мимо них, ойран на мгновение остановилась и грациозно склонила голову.
Насмешливо прищурились по оленьи влажные блестящие глаза. Рябиновым светом полыхнули гранатовые подвески, гроздьями свисавшие с серебрёных шпилек в её причёске.
— Хороша, хороша, — одобрительно кивнула гейша, — чудо, как хороша.
И вот, наконец, Оцую заняла своё место, рядом с сияющей золотом Оясу. Та старательно делала вид, что не замечает соперницу, сжимала губы в алую нить, горделиво расправляла плечи под сверкающей тяжестью одеяний.
— Великолепное зрелище! — Рецуко восхищённо всплеснула руками, и горсть орешков бесшумно просыпалась в пыль. — Очаровательно робкая юная Осень, рядом с нею Золотая Осень в самом расцвете своей щедрой красоты, чуть в стороне от них — хмурое Предзимье, время недобрых сказок. Квартал ещё долго будет судачить об этом ойран-дочу. Множество художников пожелают его увековечить. Жаль, что всё испортят…
— Почему это испортят? — изумился Наруто.
— Наши художники строго следуют Шести Канонам совершенства, — слова гейши сочились весёлым ядом. — Поэтому у всех красавиц на гравюрах одинаковые лица, зато наряды выписаны старательно и детально. Но этого недостаточно!
— А Фудзияши Норихиро смог бы? — неожиданно ляпнул Саске и прикусил язык.
— Возможно, — глаза юты стали внимательными и холодными. — Почему ты вспомнил о нём?
— Просто, — с деланным равнодушием дёрнул плечом Учиха.
Тягучий, дребезжащий гул гонга вытек из храма вместе с очередным облаком приторного дыма. Толпа притихла. Толстый священник приветственно вскинул руки и, отечески улыбаясь, вышел к замершим у самых тори ойран, его тощий напарник, чуть замешкавшись, последовал за ним.
— Я слышал, — громким шёпотом заговорил Наруто, — что если ойран пройдёт через тори, то у неё отрастут лисий хвост и уши.
— Почему? — глядя в плутовские синие глаза, Саске не смог сдержать улыбку.
— Считалось, что все известные куртизанки, на самом деле лисицы, принявшие облик красоток. И если они пройдут через священные врата, то чары рассеются, и они снова станут лисами.
Хрипловатый смех гейши пролился терпким вином:
— Ты удивительно много знаешь о куртизанках и о… лисах. Интересно почему?
— Есть причины, — хмыкнул Узумаки.
Тем временем священник любовно баюкал в пухлых руках тяжёлые кошели, полученные от глашатаев, а его тощий напарник принял от старших камуро толстые связки ароматических палочек.
Ойран трижды хлопнули в ладоши (14) и приготовились слушать благодарственную речь жреца.
— Ну, всё, — Рецуко вытряхнула из рукава ореховую шелуху, — делать здесь больше нечего. Пойдёмте, пока публика не очнулась. А то ещё затопчут…
Идти за Рецуко-сан в густеющих сумерках Весёлого квартала, совсем не то же, что плестись за кухаркой по пыльным и знойным подворотням. Будто повинуясь воле юты, сумерки открывали перед друзьями незнакомый городок. Казалось бы те же кривые улочки, та же неровная мостовая и пыльные деревья, давно не видевшие дождя. Но небо над головой уже иное, бархатисто-лиловое с ясными искрами первых звёзд. Расцвеченная фонариками ночь, окутала дома волшебным покрывалом, сделав их похожими на расписные шкатулки с драгоценностями. Прохладный морской ветерок, проснувшийся ещё до заката, теперь окреп и вовсю хулиганил: теребил подолы служанок, раскачивал пёстрые фонари и хлопал незакрытыми калитками, носился по улицам, волоча на хвосте кучу новых запахов, которых почему-то не было при свете дня.
Тревожно и пьяно пахнуло перезрелыми, забродившими персиками. Терпкий аромат лаванды оповестил о том, что где-то недалеко из тяжёлых сундуков достали старинное кимоно. А смешанный запах пудры и духов, казалось, принес с собой суетливое хихиканье юдзё и подобострастные речи яритэ. (15).
Небо темнело, и звёзд в его бархате зажигалось всё больше. Следом за звёздами загорались светильники на решетчатых верандах. Нарядные куртизанки входили в свои клетки и окутывались пряным дымом из тонких и длинных трубочек. Глухо вздохнул барабан, протяжно и льдисто зазвенели струны сямисэна.
— Цветущие вишни облетают на весеннем ветру, — детский голосок старательно выводил мелодию скверно рифмованной песни, — пурпуром ирисов окрасились русла ручьёв, расцветают глицинии и пионы. Приходит время, и длиннокосые ивы гнутся под ветром у резных мостов. И щедрые розы дарят нам свою красоту. Прекрасен танец светлячков ночной порой. Приходит время, и серебристый мискант сплетается с хризантемой в страстных объятьях. И полная луна любуется на них с небес. Приходит время, кружатся листья в последней пляске. Мы зажигаем фонари, и бродит ветер по опустевшим улицам, и первый снег нам падает на плечи. Приходит время…

Саске опомниться не успел, как они оказались у задней калитки «Чайной розы», а затем и внутри непривычно тихого дома. Полутёмная лестница для прислуги недовольно поскрипывала под их ногами. Сердце то замирало от сладостного предвкушения, то начинало неистово колотиться, норовя выпрыгнуть через горло. Лишь один раз в своей жизни Учиха испытывал нечто подобное, когда тихим осеним утром шёл за Итачи на первый урок в Академии Шиноби. Спроси сейчас кто-нибудь Саске о причине его волнения, он бы не нашёл, что ответить. Учиха покосился на напарника, тот хмуро смотрел себе под ноги и, похоже, в кои-то веки не собирался зубоскалить. Во всяком случае наркотические приключения им больше не светят, Саске не зря заставил Узумаки выпить универсальное противоядие перед самым выходом, и себя не обделил.
Леденцово-жёлтый свет двух напольных фонарей превращал банкетный зал в уютную гостиную. Саске огляделся и почувствовал лёгкий укол разочарования. Стыдно признаться, но он ожидал чего-то более мистического: развешанных по стенам фуд (16), исписанных кроваво-алыми чернилами, горсток заговорённой золы по углам, да хотя бы нескольких охапок полыни разбросанных по полу.
Рецуко-сан деловито уселась рядом с заставленным разнокалиберной посудой столом и знаком велела им последовать её примеру. Вряд ли в этом зале хоть раз накрывали такое простецкое застолье. Вместо тонкостенного фарфора — щербатые тарелки из неглазированной глины, вместо фазаньих языков под острым соусом — разварной рис с маринованной редькой. Во главе стола красовалось блюдо с новогодними моти (17). Саске оценил слой пыли на их округлых боках и окончательно уверился, что трапеза предназначалась не для людей. Гейша сноровисто разложила по тарелкам незамысловатую снедь. Учиха нахмурился, что-то ещё было не так в этой обыденной на первый взгляд сцене.
— Палочек нет, ты заметил? — шепнул Наруто. — Хорошо, мы пилюлями поужинали, тут нам точно ничего не обломится.
— Да я бы и не рискнул, — Саске метнул настороженный взгляд на Рецуко-сан, — есть с этого стола. Особенно после вчерашнего…
Договорить ему не дали, в зал вошли две испуганные служанки. Девицы молча поставили лакированные подносы на стол и, даже не поклонившись, выбежали за дверь. «Очень странно, — подумал Саске и принюхался, — запах какой-то… неправильный, неуместный». Гейша взяла с одного из подносов бутылочку саке и принялась разливать его в разномастные чашечки. Запах дешёвой выпивки и дорогих пряностей разлился по комнате.
— Ну и пойло, — скривился Наруто и совершенно по-лисьи наморщил нос. — Только пряности зря перевели.
— Это для тебя пойло, — фыркнула Рецуко, — а для духов нет лучшей приманки.
— И кого можно приманить на такую вонь? — не выдержав, Саске отполз подальше от стола и уперся спиной в точно так же отползшего Узумаки.
— Самых отчаянных сплетников, — юта наполнила последнюю пиалу, обернулась и засмеялась. — Вот там и оставайтесь, не стоит приближаться к столу в ближайшие пару часов. Угощать вас я всё равно не собираюсь.
Напарники хмуро переглянулись и, не сговариваясь, уселись так, чтобы в любой момент можно было либо ринуться в атаку, либо отразить нападение. Посмеиваясь, юта сдёрнула со второго подноса салфетку, на мгновенье замерла, а потом трижды хлопнула в ладоши. Негромкий вроде бы звук легко заглушил привычные голоса и шорохи большого дома, и в воздухе повисла звенящая тишина. Внезапно, едва ощутимый сквозняк качнул пламя фонарей, тени беспокойно зашевелились, поползли по стенам и потолку. Саске напрягся и сосредоточил всё внимание на прямой спине юты. Не то чтобы ему было страшно смотреть на расписные стены, но ощутить себя, сидящим на морском дне совсем не хотелось. А вот Наруто не устоял и засмотрелся на ритмичное шевеление и трепет своевольных теней. Юноша сдавлено охнул и торопливо зажмурился.
— Не смотри туда, придурок,— зашипел Учиха, пихая напарника в бок.
— Да я уже понял, — Узумаки не остался в долгу, и от сильного тычка Саске брякнулся на пол, едва не пропахав носом татами.
— Что, совсем уже… — взвился Учиха и внезапно осекся: чей-то пристальный и злой взгляд обжёг спину. Юноша перекатился на бок, на мгновение ему показалось, что из самого дальнего и тёмного угла смотрят крохотные угольки чужих глаз. Рука непроизвольно дёрнулась за кунаем, но прежде чем он успел что-либо сделать, послышался тихий шорох, мелькнул грязно-розовый, голый хвост, и продолговатая тень метнулась к дверям. «Крыса! – Саске перевёл дыхание. — Это всего лишь крыса». Наруто помог ему сесть и осторожно приобнял за плечи.
— Извини, — смущённо пробормотал Наруто, — нервы. Вернёмся в Коноху выпрошу у бабули успокоительного…
— Рамена, — закончил за него Учиха, расплываясь в ехидной усмешке.
Узумаки ухмыльнулся, прижал Саске покрепче к себе и покосился на Рецуко-сан. Та сосредоточенно толкла чайные листья в большой каменой ступке. Тонкий и терпкий аромат увядших лугов поплыл по комнате, смешиваясь с запахом ещё неостывшего саке с пряностями. Тихое, мерное постукивание пестика успокаивало, навевало сон. Саске вздохнул и позволил себе расслаблено откинуться на тёплое плечо друга.
Время шло, минуты текли за минутами, фонари горели ровно, изредка потрескивая фитилями, с тихим хрустом чайные листья превращались в тончайшую пудру. И только тени продолжали беспокойно метаться по стенам, словно подчиняясь неощутимому течению ветра. Саске с трудом подавил зевок, обернулся и встретился взглядом с таким же сонным Наруто. Учиха недовольно встряхнулся, бороться с усталостью обучен любой мало-мальски опытный шиноби, противостоять скуке было не в пример сложнее. «И зачем мы здесь нужны? — лениво размышлял он. — Пусть бы юта сама проводила свои ритуалы. А мы бы занялись чем-нибудь полезным, например, расспросили прислугу из соседних заведений…».
— … Сааацу! Сацу, Сацу, — холодный, скрипучий голос заставил волосы встать дыбом.
Задавив подступающий страх, Саске уставился на плетение циновки перед собой и невольно прикусил губу, когда увидел, как тяжёлые татами слегка приподнялись, и под ними проскользнул извилистый силуэт толстой змеи.
— Что-то происходит, — шепнул Наруто, беспокойно озираясь по сторонам.
— Сплетники собираются, — откликнулась юта, не прерывая своего занятия.
Пламя ближайшего фонаря затрепетало, мигнуло и погасло, но темнее не стало. Стайка огромных, величиной с кулак, светлячков закружилась вокруг стола, озаряя комнату призрачным светом.
— Луна, сияющая ночью,
Во мраке оставляет след…
Так я к тебе спешу, любимый…
Чтобы немедля дать ответ…
На тот вопрос, что ты задал несмело…
— пропел низкий женский голос. И столько томления, столько сладостного обещания было в нём, что Саске поперхнулся вдохом.
— Зимняя ночь…
В неверном сиянье луны
Снег серебристый искрится
Под ногами моими…
— тоненький голосок старательно отчеканил короткие строки, так дети на семейных праздниках горделиво декламируют свои первые стихи, добиваясь одобрения взрослых.
Учиха затравлено оглянулся, голоса звучали отовсюду.
— Качается в небесном море
Ладья луны: сияющий рожок…
И вижу я в её тенях свои сомненья,
А задавать вопрос боюсь…
— голос фарфорового кувшинчика из-под саке звучал невнятно, чуть гнусаво, растягивая гласные в самых неожиданных местах. «Во, пьянь!» — нервно хихикнул Саске и чуть не подпрыгнул, когда плоская подушка под ним томно простонала:
—Мне кажется,
Что лунною порою…
Все чувства всколыхнулись вновь.
Луна таит в себе опасность…
Она играет чувствами, но дарит нам любовь…
— Слышь, Учиха, я в курсе, что ты — сердечная отрава для большинства женщин, — хрипловатый голос Наруто буквально сочится ехидством, — но это... С сегодняшнего дня буду звать тебя «Покорителем подушек».
— Только попробуй, — Саске смерил ухмыляющегося друга высокомерным взглядом и вздрогнул: словно соткавшись из воздуха, над правым плечом Узумаки повисла длинноносая маска тэнгу (18). Одарив Саске щербатой усмешкой, наваждение склонилось к уху Наруто и доверительно шепнуло:
— Взмах грациозный веера,
Движенье тёмных глаз…
Смотрю я на тебя, любуясь…
И прикоснуться хочется не раз…
К губам, подобным лепесткам граната…
Молниеносный удар Саске не достиг цели, маска взмыла под потолок, где, жутко гримасничая, принялась выписывать размашистые восьмёрки.
— Довольно, — в тихом голосе Рецуко отчётливо прозвучали металлические нотки, — я и так знаю, что в нашем деле всё завязано на полнолунии. Если это всё, что вы можете мне сказать, то я зря теряю время.
Тишина, слегка разбавленная звуками чужого праздника за стеной, разлилась по комнате. Беспокойные тени замерли, светлячки побледнели и, один за другим, нырнули в пламя фонаря. Маска тэнгу зависла перед ютой, по желтоватой эмали поползли тёмные трещины, глянцевая краска хлопьями осыпалась на пол.
— Гроздья рябины под снегом…
Они словно алая кровь,
Росчерком вечность на шёлке…
Иероглиф — любовь...
— голос наваждения битым стеклом просыпался в уши. Глаза Рецуко изумлённо распахнулись, она подалась вперёд, будто собираясь что-то спросить, но не успела. Узкие, покрытые облезлым темным лаком губы тэнгу расползлись в широкой ухмылке, раздался громкий треск, и маска распалась на несколько частей, которые так и не достигли пола, растаяв в воздухе, словно хлопья грязного снега.
— Знаешь, Саске, — голос Наруто подрагивал от едва сдерживаемого смеха, — а в прошлый раз глюки были куда более занятными.
— Придурок, нашёл время ржать, — ощерился Учиха.
Плечи Наруто вздрогнули от беззвучного смеха, юноша уткнулся лбом в плечо друга.
— Имею право, — простонал он, — должен же кто-то уравновешивать твою угрюмость.
Всё это время Рецуко сидела неподвижно, будто что-то напряжённо обдумывая. И когда она решительно потянулась за ступкой, Саске чувствительно пихнул не в меру развеселившегося друга локтём. Намечалось что-то серьёзное, почти ощутимое напряжение сковало воздух, мрачный взгляд и сурово поджатые губы юты не предвещали ничего хорошего.
Каменный пестик с тихим, но отчётливым стуком опустился на покрытое чайной пудрой дно ступки, и Учиха подумал, что ему тоже не помешает успокоительное, он едва сумел совладать со своим телом и не вздрогнуть. Юноша осторожно выдохнул, и, не спуская глаз с Рецуко-сан, расправил сведённые судорогой плечи. Инстинкты шиноби предупреждали: именно сейчас может произойти всё, что угодно.
— Готовься, — почти беззвучный шёпот Наруто жарким дыханием коснулся шеи, Саске молча кивнул.
Между тем, казалось, ничего не происходило. Фонарь все также светил ровным, леденцово-жёлтым светом, за тонкой стеной слышались чья-то возня и приглушенные стоны, в ночном небе расцветали разноцветные сполохи далёкого фейерверка. Беспокойная ночь Весёлого квартала окончательно вступила в свои права, и никому не было дела до творящейся здесь чертовщины. Да и было ли всё это явью? Быть может они уснули? Саске встряхнулся и с раздражением уставился в прямую спину Рецуко-сан. Женщина полностью ушла в работу, тихо напевая, она прямо на стол высыпала чайную пыльцу и взялась за новую порцию. Неспешные скупые движения, низкий тихий голос, выводящий простенькую мелодию, глухое ритмичное постукивание пестика. Веки Саске отяжелели, в конце концов, вчера им так и не удалось выспаться. Юноша невольно зевнул и тут же почувствовал уютную тяжесть. Наруто изо всех сил боролся с сонливостью и сам не заметил, как его голова оказалась на плече друга.
— Узумаки, не спи, — зашипел Учиха и сладко зевнул.
Тот глухо угукнул и зевнул до треска в челюстях.
— Наруто, — Саске обернулся и осторожно взял в ладони лицо напарника, — посмотри на меня.
Тёмные ресницы дрогнули, Наруто изумлённо уставился на напарника. Борясь со свинцовой усталостью, Саске заглянул в синие глаза…
…Синее, синее бездонное небо смотрело на Саске, спокойно и безмятежно улыбаясь полуденным солнцем. Тонкоствольные кривые берёзки трепетали на ветру золотистым своим убором. Воздух был чист и пронзительно холоден. Каждый вдох опалял внутренности пьянящим ледком, отчего голова начинала кружиться, а на глаза наворачивались слёзы. Так бывает в горах, когда зима ещё не спустилась с ледников, но от её близкого дыхания индевеют травы и деревья загораются багрово-золотым пламенем.
Саске осторожно огляделся, он и был в горах. Мощные серокожие великаны, поросшие кривыми деревцами, упирались головами в облака. Высоко-высоко сверкали ледники, до рези в глазах. И с самого близкого из них дымным шлейфом падал на валуны узкий, словно клинок, водопад. Солнце ласково припекало, горячими ладонями оглаживало макушку и плечи. Ветер носился по склонам, волоча за собой стайку багряных листьев и глухой гул далёкого водопада.
— Наруто, — позвал Саске, озираясь, — Наруто!
Но никто ему не ответил, только ветер пробежал по золочёному кустарнику и старательно взлохматил и без того спутанные волосы. Учиха нахмурился, не то что бы он тревожился за напарника, что ему сделается, но почему-то хотелось видеть его рядом.
— Узумаки, хватит прятаться! – снова крикнул Саске и принялся спускаться по острым камням к мелкому ручью, слюдяной змейкой извивающемуся среди зарослей бузины, — Наруто!
Знакомый хрипловатый смешок заставил его обернуться.
— Придурок, ты уже доста… — но рядом никого не было, лишь молодой кедр тряс на ветру малахитовыми иголками, словно насмехаясь над незадачливым шиноби.
Саске замер: не может быть, чтобы он тут был один, слишком спокойно и хорошо. Словно Наруто превратился внезримого духа, растворился в безжалостной синеве небес, отдал свой голос далёкому водопаду, и будто не солнце пригревало, а руки Наруто беззастенчиво и крепко обнимали со спины.
— Наруто… — беззвучно шепнул Учиха и закашлялся, сильный порыв ветра швырнул в него пригоршню золотой листвы, опалил горло глотком ледяного воздуха, закружил в вихре, бесстыже проникая под одежду.
Саске запрокинул голову и счастливо рассмеялся, открыто и радостно, как ему давно уже не доводилось.


Примечания.


1. Знаете, на нашем кладбище полно таких. Найдут черепушку, на голову напялят и давай поклоны луне бить. — по некоторым сведениям именно таким образом лисицы и принимают человеческий облик.
2. ...где-то в преисподней, в Змеином рве... — в Змеином рву мучаются предатели.
3. ...превращался в самую обыкновенную вещь, если конечно не становился демоном — японцы верят, что старинные вещи могут стать демоном, поэтому они предпочитают продавать антиквариат сумасшедшим коллекционерам и гайдзинам.
4. Киноварь — самый распространённый ртутный минерал. Имеет красивую алую окраску и на свежем сколе напоминает пятна крови. Сильнейший яд, но, несмотря на это, часто использовался в китайской (и не только) медицине.
5. Тори — характерная примета синтоистских святилищ — ворота тори отмечают границы священной территории. Часто их красят в ярко-алый цвет.
6. Инари — японское божество плодородия, риса, сельского хозяйства, лис, промышленности и всемирного успеха, так же является покровительницей древнейшей профессии. Инари может быть представлена как женщина, мужчина или андрогин.
7. ...в чёрном, гербовом кимоно — торжественная одежда, часто одевается людьми публичных профессий (актеры, сказители, глашатаи) при исполнении своих обязанностей.
8. Шинзо — юдзе, компаньонка ойран. Часто ими становятся бывшие камуро этой ойран.
9. Ойран-дочу — шествие ойран и одноименная походка ойран.
10. Самбонаси — традиционная обувь ойран, выполняют и традиционно- выпендрежную функцию. Выглядят так
11. Тэнгу — в японской мифологии тэнгу (иногда его считают демоном), предстает в облике мужчины огромного роста с красным лицом, длинным носом, иногда с крыльями. Тэнгу очень часто носит одежду горного отшельника (ямабуси) и наделён огромной силой.
12. ...Оясу объявляет о демонстрации новых постельных принадлежностей... — один из обрядов юдзе, призванный показать щедрость её покровителей. Если клиент испытывает к куртизанке особые чувства, то он покупает для нее комплект постельных принадлежностей (футон, одеяла, покрывала) украшенных дорогим шелком и парчой. Осчастливленная дзеро устраивает в гостиной своего дома радости что-то вроде выставки, демонстрируя всем свои обновки.
13. Вакаймоно — мужская прислуга в борделях и чайных домах.
14. ...трижды хлопнули в ладоши — синтоисты трижды хлопают в ладоши, чтобы привлечь внимание богов к себе и к своим просьбам.
15. Яритэ — помесь управительницы и завхоза в японских борделях. В «Чайной розе» яритэ в основном присматривала за прислугой и ведала запасами.
16. Фуды — или О-фуда, синтоистские талисманы. Представляют собой листки бумаги, кожи, ткани, дерева, на которых написаны имена богов (ками) или названия синтоистских храмов. Их размещали на дверях дома, столбах или потолке для защиты от злых сил, болезней и прочих несчастий.
17. Новогодние моти — круглые хлеба-караваи или лепёшки, приготовленные из клейких сортов риса. Моти на Новый год — это пожелание процветания, богатства, и доброго урожая в следующем году. С древности круглые моти ассоциировались с круглыми зеркалами — обязательными атрибутами богини Аматэрасу. Часто моти сохраняют на весь год в качестве талисманов. Благо, они довольно быстро высыхают и становятся твердыми. Выглядят они так
18. Маска тэнгу — маска изображающая тэнгу в облике краснолицего мужчины с непомерно длинным носом. Есть сведения, что некоторые особо пылкие дамы пользовались такими масками в качестве фаллоимитаторов.

@темы: Мое тварчество

---

День Победы!

@темы: Музыка жизни

---

Бетинг...

*мрачно пялится на собственную писанину* Наверное для всякого графомана процесс бетинга тяжкое испытание. Столько нелепых ошибок и ляпов вылезает, что начинаешь сомневаться в своем праве слагать буквы в слова, а те в предложения. С другой стороны, без плюханья попой в лужу невозможно расти над собой. И все-таки это неприятно... *снова уселась в родную лужу*

@темы: Мое тварчество, Житие мое

---

Шикарная статья!

 Ino-tyan, солнце, спасибище

03.05.2011 в 14:05

Пишет  Ino-tyan:

Для тебя Мев ..

30.08.2009 в 03:58

Пишет  mushlya:

Мир японской демонологии

В 2002 году на свет появился ремейк на неизвестный до этого времени японский фильм «Звонок», снятый по одноименному произведению Кодзи Судзуки. Благодаря этому фильму, застопорившийся и зациклившийся было на образах зомби-вампиров-оборотней, жанр получил второе дыхание, обогатившись образом безжалостного призрака в виде маленькой девочки с закрытым волосами лицом и странными ломаными движениями, но не только…

Существующий образ призрака не является выдумкой автора, плодом его воображения, но имеет корни в богатом фольклоре Японии, относящимся к добуддийскому периоду.
Итак, чтобы не блуждать впотьмах невежества и лучше понять смысл увиденного, погрузимся в мир японской демонологии.

В японском фольклоре без бутылки сакэ не разберешься. Он сформировался благодаря многовековому "сотрудничеству" китайского буддизма и национального синтоизма - уникальному процессу, в ходе которого принципы одной религии дополнялись заповедями другой.
Прежде всего, отметим, что религия японцев синтоизм включает в себя верования в существование в мире бесконечного количества богов-ками, которые обитают во всех предметах и явлениях мира, что относится к древнейшим религиозным представлениям – фетишизму, анимизму и нагуализму.
Вследствие этого, причинение вреда природе – это причинение вреда ками, которые могут оказаться и духами ваших предков, поскольку, согласно синтоистским поверьям, после смерти человек становится божеством-ками, призванным охранять и помогать живым сородичам. Из этого исходит, что весь мир населен богами, а потому обидеть их – значит обидеть природу. Ками могут быть покровителями какого-то единичного предмета или стихий, как например Уми-но ками – Бог моря.
Персонажами традиционной японской демонологии являются ками, стоящие на более низкой иерархической лестнице и по характеру менее добросердечные. Тем не менее, сущность их амбивалентна: человек может найти с ними общий язык.
В японской демонологии существует две большие категории демонических существ – это ёкай и юрэй. Ёкай, определяющиеся как призраки или приведения, имеют неоднозначный смысл: это слово записывается двумя иероглифами, одно из значений которого – «волшебный, чудесный», а другое – «загадка, нечто странное, призрак». Если говорить об их облике, то они довольно многочисленны и разнообразны по своему внешности, привычкам, функциям и месту обитания. х главный признак - неординарный внешний вид (один глаз, длинная шея и т.д.). Ёкай напоминают русских домовых или леших. Живут эти существа в определенной местности и не ищут встречи с человеком. Ёкай могут быть как дружелюбны, так и зловредны. Они ассоциируются с огнем и северо-востоком. Зимой встречи с нечистью происходят редко.

Юрэй – это тоже призраки и приведения, но слово записывается иероглифами «потусторонний мир» и «душа».
Различаются между собой ёкаи и юрэй тем, что первые вполне материальны и антропоморфны, несмотря на то, что их облик часто бывает необычен. Именно в этой необычности и заключается их особая притягательность. Так, например, у ёкая, обитающего на обочине дороги, только один глаз, из-за чего его называют итимэ кодзо — «одноглазый монашек», а у рокурокуби — «страшилища с длинной шеей» — шея и впрямь такая длинная, что создается впечатление, будто голова держится на длинном шнурке и существует почти автономно от тела. Все ёкаи любят обитать в строго определенных местах, они привязаны к «сфере своей деятельности». Одни живут в реках и никогда не перебираются в море, другие – ждут запоздалых путников на горной тропинке и никогда не приближаются к человеческому жилью. Совершенно очевидно, что ёкаи не ищут встречи с человеком нарочно. Они живут своей собственной жизнью, в которую вдруг, случайно вторгается человек, и получается, что человек сам пришел к ёкаям, а не они к нему. Именно поэтому встреча с неведомым носит в японском фольклоре случайный, незапланированный характер. Ёкаи — дети полутьмы, время их появления, как правило, связано с угасанием дня, отчего даже часы от наступления сумерек до темноты принято называть «оума-га доки» («время встречи с демоном»).
Приведения юрэи имеют иную цель, поскольку и происхождение иное: она заключается в том, чтобы появиться перед здравствующим человеком и вступить с ним в контакт. Согласно канонам синтоизма, после смерти душа человека выжидает момент, когда рядом никого нет, и никто не оплакивает умершего и только тогда покидает тело. Душа тех, кто умер естественной смертью, становится духом предков, те же, кто принял насильственную смерть – становятся юрэями. Интересен тот факт, что, несмотря на пол умершего насильственной смертью, юрэи всегда имеют женский облик. Они приходят в дом темной ночью, что придает расплывчатость и неясность их очертаниям. Считается, что верхняя часть тела их антропоморфна, а ближе к нога – их силуэт становится как бы окутанным дымкой, призрачным, что создает впечатление, что они плывут по воздуху, оставляя за собой лишь тонкую струйку дыма. Ноги служат всем существам для контакта с землей, соединяют их с ней, так что отсутствие ног в некотором смысле символизирует отсутствие такой связи. Эта особенность японского призрака сходна со способностью западного призрака парить над землей, не используя ноги, которыми он теоретически обладает. Японские призраки не имеют ног, поскольку, соединяя людей с почвой, ноги подчеркивают, какая часть находится сверху, а какая снизу, т.е. происходит демонстрация правильного и неправильного пути. Вследствие этого, быть без ног – значит быть лишенным этого стандарта. Помимо этого, данная особенность японских призраков, обусловливает еще и время их появления. Так, призраки приходят ночью не только потому, что им нравится темнота, но и потому, что во сне ноги людей располагаются на том же самом уровне, что и их головы. Призраки способны менять этот порядок. При похоронах трупы японцев хоронились в сидячем положении (хотя сегодня более распространена кремация), чтобы они могли войти в следующую жизнь в правильном положении, с головой (разумом) наверху.
Примечателен тот факт, что японские призраки не привязаны к какой-то определенной локации, как призраки европейские – они могут следовать за своей жертвой повсюду. Чаще всего юрэи любят обитать в заброшенных домах, старых храмах, полуразрушенных горных лачужках, где поджидают незадачливого путника. От ёкаев, которые довольно часто бывают простодушными и легковерными, юрэи довольно часто предстают персонажами воистину вселяющими ужас, это касается в том числе и вида: у такого привидения может оказаться вместо лица полупрозрачный шар с одним глазом на подбородке, а то и вовсе не быть глаз, глаза (а то и два-три глаза) могут располагаться даже на локте.

Большинство юрэй - женщины, пострадавшие от любви. Первоначально японцы полагали, что их облик неотличим от пожизненного, но вскоре традиции стали меняться, и вместо лица у призрачной дамы мог обнаружиться огромный глаз.
Сегодня облик юрэй стандартизирован. Они одеты в белое погребальное кимоно. Волосы угольно-черные, длинные (предполагалось, что они растут после смерти) и спадающие на лицо. Руки бессильно свисают вниз, вместо ног зияет пустота (в театре кабуки актеров подвешивают на веревках), а рядом с призраком вьются потусторонние огни.
Следует отметить, что юрэй – это воплощенная цель, т.е. он не отступится, пока не добьется своего. Цель же, помимо всего указанного, заключается еще и в том, чтобы явиться перед здравствующим втуне человеком и, по возможности, напугать его так, чтобы он немедленно перешел в класс юрэй.
Как уже было сказано выше, многие из юрэй – это дети насилия, т.е.призраки женщин, которые ужасно страдали при жизни от капризов любви: чьи сильные чувства ревности, горя, сожаления или злобы во время смерти заставили их искать мести любому, кто оказался причиной их страданий. Мужские юрэй встречаются реже и реже ищут мести. Хотя, иногда, в фильмах, мы можем видеть обратное («Проклятие»). Чаще всего, мужчина-юрэй – это воин, который был убит в сражении и поэтому не имеет никакого личного недовольства (так как смерть была частью его ремесла), но не может отделить себя от исторических событий, в которых он участвовал. Такие Юрэй этого типа обычно на первый взгляд неотличимы от реального человека: он бродит вокруг полей древних сражений или в окрестностях храма, ожидая проходящего мимо путника, который мог бы выслушать его историю о событиях минувших дней. При изложении этих событий, он, как правило, стремится вернуть свою репутацию и восстановить свое доброе имя. Такие призраки раскрывают тайны истории и успокаиваются только тогда, когда становиться известна истина.
Первоначально считалось, что все юрэй в призрачном состоянии не имеют отличий от состояния живого. В конце 17 века, когда квайдан становился все более и более популярным в литературе и театре, юрэй стали приобретать некоторые признаки, которыми они характеризуются и по сей день. Очевидно, что такая перемена в представлении об облике юрэй произошла с тем, чтобы облегчить различение юрэй в искусстве и на сцене от обычного живого персонажа.

Большинство характеристик юрэй ведет начало от погребальных ритуалов эпохи Эдо. Так, например, они появляются в белом (это был цвет одежды, в которой людей хоронили в то время), или в белой катабире (простое, необшитое кимоно), или в кёкатабире (белая катабира, на которой начертаны буддистские сутры). Юрэй также появляются с белым треугольником бумаги или ткани на лбу, обычно обвязанным вокруг головы нитью, который называется хитай-какуси (дословно «лобное покрытие»). Первоначально считалось, что он должен защищать недавно умершего от злых духов, но, в конечном счете, стал просто частью ритуального облачения на буддистских похоронах.
Синтоизм учит, что после смерти душа ждет совершения необходимых обрядов над телом, после чего благополучно отбывает в мир иной. С живыми родственниками покойный дух может встретиться один раз в году — в июле, во время праздника Бон.
Существует также такая категория японских призраков, как о-бакэ, они сходны с юрэй, но различаются тем, что первые – это души погибших, не осознавшие, что умерли, и потому являющиеся на месте гибели. Онрё – это души несправедливо обиженных, преследующие своих оскорбителей.

Абуми-гути: когда воин погибал в бою, стремена с его лошади иногда оставались на поле битвы. Там они оживали, превращаясь в странное пушистое создание, вечно ищущее своего провавшего хозяина.
Абура-акаго: души торговцев, которые при жизни сбывали масло, украденное из светильников у придорожных святынь. Влетают в комнату сгустками огня и превращаются в младенца, который высасывает все масло из лампы, после чего улетают прочь.
Адзуки-араи: маленький старичок или старушка, моющий бобы в горных речках. Поет угрожающие песни ("Намыть ли мне бобов или съесть кого-нибудь?"), но на самом деле пуглив и безобиден.
Ака-намэ: "слизывающий грязь" появляется в тех банях, где давно не было уборки. Как следует из его названия, питается антисанитарией. Его появление быстро воспитывает у людей привычку убираться за собой в помывочных комнатах. Его родич - длинноногий тэньё-намэ - облизывает грязные потолки.
Ама-но-дзако: родилась из ярости бога грома Сусаноо. Уродлива, обладает прочными зубами, перекусывающими сталь. Умеет быстро перелететь на большие расстояния.
Ама-но-дзаку: древний демон упрямства и порока. Читает мысли людей, заставляет их поступать так, что задуманные планы совершаются с точностью да наоборот. В одной из сказок съел принцессу, надел на себя ее кожу и попытался в таком виде выйти замуж, но был разоблачен и убит.
Амэ-фури-кодзо: дух дождя. Предстает в виде ребенка, накрытого старым зонтом и несущего в руках бумажный фонарь. Любит плескаться в лужах. Безобиден.
Ами-кири: летом в Японии много комаров и призраков. Один из них, выглядящий, как помесь птицы, змеи и лобстера, обожает рвать москитные сетки, а также рыбацкие снасти и сушащееся белье.
Ао-андон: в эпоху Эдо люди часто собирались в комнате, зажигали большой синий фонарь с сотней свечей и начинали рассказывать друг другу страшные истории. В финале каждой из них тушилась одна свеча. После сотой истории свет угасал полностью и появлялся ао-андон.
Ао-бодзу: циклоп-коротышка, живущий в молодой пшенице и утаскивающий туда детей.
Ао-ниобо: людоедка, живущая в руинах императорского дворца. При жизни была фрейлиной. Отличается черными зубами и бритыми бровями.
Ао-саги-би: аналог Жар-птицы: цапля с огненными глазами и белыми светящимися перьями.
Аси-магари: призрачная енотовидная собака. По ночам обвивает ноги путников хвостом. На ощупь ее шерсть - как сырой хлопок.
Аякаси: морской змей длиной около двух километров. Иногда проплывает над лодками, образуя телом арку. Это может длиться несколько дней, на протяжении которых люди в лодке заняты вычерпыванием слизи, обильно сочащейся с чудовища.
Баку: китайская химера с телом медведя, хоботом слона, глазами носорога, хвостом коровы, лапами тигра и пятнистой шкурой. Питается снами. Если вы видите дурной сон, следует воззвать к баку, и он поглотит его вместе со всеми предвещенными бедами.
Бакэ-дзори: старый сандаль, за которым плохо ухаживали. Бегает по дому и распевает глупые песенки.
Бакэ-кудзира: скелет кита, сопровождаемый странными рыбами и зловещими птицами. Неуязвим для гарпунов.
Бакэ-нэко: если кошку кормить в одном и том же месте 13 лет, она превратится в кровожадного оборотня. Бакэ-нэко может быть настолько огромным, что не пролещет в дом, а вместо этого будет шарить по нему лапами, выискивая людей, как мышей в норе. Иногда оборотень принимает облик человека.
Известна история о том, как в одном доме пропала кошка. Одновременно с этим стало меняться поведение матери семейства: она сторонилась людей и ела, закрывшись в комнате. Когда домочадцы решили подсмотреть за ней, то обнаружили жуткого гуманоидного монстра. Хозяин дома убил его, и через день та вновь превратилась в пропавшую кошку. Под татами на полу обнаружились кости матери, обглоданные дочиста.
Кошки в Японии ассоциировались со смертью. Поэтому люди с большим подозрением относились к кошкам умерших хозяев. Эти животные могли стать каса, крадущими трупы, или двухвостыми нэко-мата, играющими мертвыми телами как куклами. Во избежание такой беды котятам нужно купировать хвосты (чтобы они не раздваивались), а кошку покойника следует надежно запереть.
Образ кошки далеко не всегда был мрачен. Фарфоровые статуэтки манэки-нэко приносят успех хозяевам магазинов. Во время грозы кошка отвела богача от дерева, в которое должна была ударить молния, после чего тот стал покровительствовать храму. Кошка одной гейши не пускала хозяйку в уборную, где спряталась змея. Наконец, кошки часто принимали облик людей и становились женами одиноких мужчин либо детьми бездетных пар.

Басан: петух-переросток. Ночью ходит по улицам и издает странный шум - нечто вроде "баса-баса". Люди выглядывают из домов, но никого не находят. Может дышать пламенем, но в целом безобиден.
Бэтобэто-сан: когда вы идете ночью по улице и слышите за собой шаги, однако позади никого нет, - скажите: "Бэтобэто-сан, пожалуйста, проходи!". Призрак уйдет и больше не будет топать у вас за спиной.
Гюки (юси-они): быкоподобная химера, живущая в водопадах и прудах. Нападает на людей, выпивая их тени. После этого жертвы начинают болеть и вскоре умирают. Шаги гюки беззвучны. Наметив жертву, он будет преследовать ее до края Земли. Избавиться от монстра можно только одним способом - повторяя парадоксальную фразу: "Листья тонут, камни плывут, коровы ржут, кони мычат". Иногда гюки принимает облик прекрасной женщины.
Лидара-локти: великан невероятных размеров. Отпечатки его ног становились озерами. Нередко переставлял с места на место горы.
Дзёре-гумо: днем выглядит как симпатичная девушка, а ночью превращается в паукообразного монстра, расставляющего сети на людей.
Дзюбокко: деревья, растущие на полях сражений, вскоре привыкают к человеческой крови, становясь хищниками. Они ловят путников ветвями и высасывают их досуха.
Доро-та-бо: призрак крестьянина, всю жизнь обрабатывавшего свой клочок земли. После смерти хозяина ленивый сын забросил участок, и тот был вскоре продан. Дух отца регулярно поднимается из земли и требует, чтобы ему вернули поле.
Ину-гами: если привязать голодную собаку, поставить перед ней миску с едой так, чтобы она не могла до нее дотянуться, а когда животное достигнет высшей точки исступления, отрубить ему голову, то получится ину-гами - жестокий дух, которого можно натравливать на своих врагов. Ину-гами очень опасен и может наброситься на своего хозяина.
Иппон-датара: дух кузнеца с одной ногой и одним глазом.
Исонадэ: гигантская рыба. Хвостом сбивает моряков в море и пожирает их.
Иттан-момэн: на первый взгляд выглядит как длинный кусок белой материи, парящий в ночном небе. До второго взгляда дело может не дойти, так как этот дух любит бесшумно упасть на человека, обвиться вокруг его шеи и задушить.
Ицумадэн: когда человек умирает от голода, он превращается в огромную огнедышащую птицу с змеиным хвостом. Этот дух преследует тех, кто при жизни отказал ему в пище.
Кама-итачи: если вы попали в бурю, а после обнаружили на теле странные порезы - это работа кама-итачи, штормового горностая с длинными когтями.
Камэоса: старая бутылка сакэ, волшебным образом производящая алкоголь.
Ками-кири: дух с клешнями, нападающий на людей в ванных комнатах и срезающий их волосы под корень. Иногда таким образом он пытается воспрепятствовать брачному союзу человека с животным или духом.
Каппа (касамбо): один из самых распространенных японских духов. Многолик, но всегда имеет на голове выемку с водой, где скрыта вся его магическая сила. Люди часто обманывают каппу, кланяясь и вынуждая его совершить ответный поклон, проливающий воду. Живет в воде, обожает огурцы. Рекомендуется не есть их перед купанием, иначе каппа может почуять лакомство и утащить вас на дно.

Каракаса-обакэ: оживший старый зонтик. Безопасен.
Кидзимуна: добрые духи деревьев. Разозлить их можно только одной вещью - осьминогом.
Кирин: священны й дракон. Отличается от китайского ци-линя только тем, что на лапах у него три пальца вместо пяти.
Кицунэ: лиса-оборотень, популярный персонаж романтических сказок. Часто обращается в девушку и заводит семьи с людьми. Любит воровать и жульничать. С возрастом у лис вырастают дополнительные хвосты (их количество может доходить до девяти). Магия кицунэ не действует на монахов-даосов. Опознать кицунэ можно по ее тени - та всегда имеет очертание лисы.
Ко-дама: дух старого дерева. Любит повторять человеческие слова. Именно из-за ко-дама в лесу появляется эхо.
Конаки-дидзи: маленький ребенок, плачущий в лесу. Если кто-то подберет его, конаки-дидзи начинает стремительно набирать вес и раздавливает своего спасителя.
Кэракэра-она: уродливая пересмешница, преследуюшая людей и изводящая их своим хохотом.
Нингё: японская русалка - гибрид обезьяны и карпа. Мясо очень вкусно. Отведав его, можно продлить свою жизнь на многие сотни лет. Если нингё заплачет, то превратится в человека.
Ноппэра-бо: безликий дух, пугающий людей.
Нури-ботокэ: если плохо ухаживать за домашним буддийским алтарем, то в нем заведется призрак, похожий на чернокожего Будду с рыбьем хвостом и вывалившимися глазами. Каждый раз, когда нерадивый верующий захочет помолиться, его будет встречать страшилище.
Они: разноцветные демоны - нечто вроде европейски троллей или огров. Агрессивны и злы. Сражаются железными дубинами. Отпугиваются запахом жженых сардин, однако сегодня в Японии для этого принято подбрасывать бобы (которые они почему-то ненавидят), приговаривая: "Они - уходи, счастье - приходи!").
Раджу: зверек Рэйдена. Олицетворяет шаровую молнию. Любит прятаться у людей в пупках, поэтому суеверные японцы во время грозы спят на животах.

Рокуро-куби: обычные женщины, которые по каким-то причинам подверглись частичной призрачной трансформации. Ночью их шеи начинают расти и головы ползают по дому, совершая всякие гадости. Рокуро-куби не везет в любви - ведь мужчин очень нервируют такие ночные прогулки.
Сагари: лошадиная голова, гремящая ветвями деревьев. Встретив ее, можно было заболеть (вероятно, заиканием).
Садзаэ-они: старые улитки, превратившиеся в нечисть. Могут оборачиваться прекрасными женщинами. Известна история, когда пираты спасли утопавшую красавицу. Та с радостью отдалась каждому из них. Вскоре обнаружилось, что у мужчин пропали мошонки. Садзаэ-они предложили сделку: пираты отдают ей все золото, а улитка возвращает им мошонки (японцы иногда называют этот орган "золотые шарики", так что обмен был равноценный).
Сиримэ: призрак-эксгибиционист. Догоняет людей, снимает штаны и поворачивается к ним задом. Оттуда высовывается глаз, после чего зрители обычно падают в обморок.
Соё: веселые призраки-алкоголики. Безвредны.
Сунэ-косури: пушистые зверьки, кидающиеся спешащим людям под ноги и заставляющие их спотыкаться.
Та-нага: длиннорукий народ Японии, вступивший в симбиоз с аси-нага (длинноногими людьми). Первые сели на плечи вторым и стали жить вместе, как единый организм. Нынче этих гигантов уже не встретишь.
Тануки: оборотни-барсуки (либо енотовидные собаки), приносящие счастье. Количество счастья прямо пропорционально размеру барсучьей мошонки. Тануки умеют раздувать ее до невероятных размеров (спать на ней, укрываться ею от дождя), либо даже превращать эту часть тела в дом. Единсвтенный способ проверить подлинность жилища барсука - уронить на пол горящий уголек. Правда, счастья после этого поступка вам уже не видать.
Тэнгу: крылатые люди-оборотни. Несмотря на комичный, как у Буратино, нос, чрезвычайно могущественны и опасны. Давным-давно научили людей боевым искусствам. Если из леса выходит человек, страдающий от амнезии, - значит его похитили тэнгу.

Фунаюрэй: призраки утонувших моряков. Подплывают к кораблям и просят черпак. Если дать - утопят корабль, залив его водой.
Фута-куси-онна: вечно голодный призрак женщины с дополнительным ртом на затылке, японский вариант Тантала. Второй рот источает ругательства и пользуется волосами как щупальцами, воруя у женщины еду. По одной из легенд, это проклятье было наложено на злую мачеху, лишавшую приемных детей пищи.
Хаку-таку (бай-дзэ): мудрое и доброе существо с девятью глазами и шестью рогами. Владеет человеческой речью. Однажды бай-дзэ попал в плен к великому императору Хуан Ди и в обмен за свободу выдал ему всю подноготную о своих родичах (11520 видах волшебных существ). Император приказал записать показания, но до нашего времени этот бестиарий, к сожалению, не дошел.
Хари-онаго: людоедка с мощной копной "живых" волос, каждый из которых оканчивается острым крюком. Обитает на дорогах. Встретив путника, весело смеется. Если кто-то рассмеется в ответ, хари-онаго пускает в ход волосы.
Хито-дама: частицы души человека, покидающие его тело незадолго перед смертью в виде сгустков пламени. Улетают они недалеко и падают на землю, оставляя слизистый след.
Хитоцумэ-кодзо: призрак в облике маленького девятилетнего мальчика - лысого и одноглазого. Безобиден, но шаловлив. Любит пугать людей. Иногда может насылать болезни. Для отваживания этого духа нужно повесить около двери корзину. Увидев в ней множество отверстий, маленький циклоп примет их за глаза и убежит, пристыженный тем, что у него только один.
Хоко: дух камфорного дерева. Выглядит как собака с человеческих лицом. Древние хроники утверждают, что если срубить камфорное дерево, из его ствола выйдет хоко, которого можно изжарить и съесть. Мясо его очень вкусно. Употребление призраков в пищу - универсальная особенность японской мифологии.
Юки-она: "снежная королева" Японии - бледная дама, обитающая в снегу и замораживающая людей своих ледяным дыханием. В эротических историях юки-она замораживает людей поцелуем, либо вообще через самое интересное место.

Японцы полагают, что наибольшие шансы стать оборотнем имеют кошки. Именно поэтому нельзя позволять ей пританцовывать, проявляя таким образом магическую силу.
- Самые высокие шансы встретить призрака в Японии - летом между 2 и 3 часами ночи, когда граница между миром живых и мертвых тоньше всего.
- "Кицунэ" означает либо "всегда рыжая", либо "прийти в спальную". Любимая еда лис - соевый творог тофу. Человек, избавившийся от одержимости лисой (проникающей в него под ногтями или через груди), будет всю жизнь испытывать к тофу отвращение.
- Демон Намахагэ - "Дед Мороз наоборот". Каждый Новый год он ходит по домам и спрашивает, есть ли тут непослушные дети. Маленькие японцы, верящие в Намахагэ, паникуют и прячутся, а их родители убеждают демона, что их дети хорошие, после чего наливают ему сто граммов сакэ.
- Дождь, идущий при ярком солнце, называется в Японии "свадьба кицунэ".

Правила "призрачного этикета" в Японии просты: не храните дома старых вещей, иначе они обретут собственную душу, не путешествуйте летними ночами, не принимайте ничего у встречных незнакомцев, не смейтесь над ними, не хамите и всегда будьте внимательны при выборе супруги - вполне возможно, что она не женщина вашей мечты, а хитрая лиса или злобная фурия.

@темы: Любопытственно, Чисть и нечисть

---

Маразм крепчал!

Похоже она в серьез верит в то, что говорит...

@темы: Гыг, Умиляемся и плачем

---

Праздник труда!

Ремонт, как много в этом слове для сердца э… человечьего слилось, как много в нем отозвалось…
Итак, пока большая часть нашей Родины будет объедаться шашлыком и предаваться праздности, ваша непокорная служанка будет пахать на благо семьи вместе с оной же семьей. Пришло время ежегодной (ну, почти ежегодной) побелки и генеральной уборки. Поэтому, в течение трех дней (с субботы по понедельник) мне, скорее всего, будет не до компа. Не теряйте меня, я вернусь… хотя, уже начинаю скучать.
Мир! Труд! Май!

@темы: Умиляемся и плачем, Житие мое

---

Делюсь прекрасным.

Дамы на картинах этого художника обладают каким-то неизъяснимым чувством собственного достоинства. Даже, если они служанки или услужливые гейши, их осанке и взглядам могут позавидовать аристократки.
画は渓斎 英泉






Эти художники настоящие мастера изящества и гармонии.
梶田　半古　Kajita Hanko

武内　桂舟　Takeuchi Keishu

富岡　永洗　Tomioka Eisen




水野　年方　Mizuno Toshikata




寺崎　広業　Terasaki Kogyo

@темы: Ааах!, То, чем хочется поделиться

---

В целях расширения кругозора.

Коплю сведения для фиков и не только.

Синтоистский храм.



А это кагура, ритуальный танец мико. Правда в роли жрицы в данном случае выступает мужчина, хитроумный колдун, но сути это не меняет. И, да... это не яой



Из этого фрагмента становится ясно, что кагура, произошла от шаманских плясок (камлания). Пока Сэймей танцует, а Хиромаса играет, их души возносятся в мир богов.

запись создана: 25.04.2011 в 16:54

@темы: Пляшущие человечки, То, чем хочется поделиться, Музыка жизни

---

Ура! Свершилось!

Сама себе не верю, но я дописала третью главу «Луны». С ума сойти, сколько я ее писала, а что поделать, зима для моей музы всегда была временем законного отпуска. Теперь осталось отбетить и отгамить всю главу, как полагается, и засесть за четвертую. Хочу написать ее такой, что бы сон тревожный и сладостный мешался в ней с реальностью, и что бы реальность была фантастичнее самых сумасшедших снов. Хочу, что бы каждый из героев, в конце концов, получил свое, и что бы в финале возникла минута абсолютной ясности и осознания. О, как загнула!

@темы: Мое тварчество, Музыка жизни

---

Гыг!

То-то я его не слишком люблю... видать натерпелась в свое время

Пойти узнать, где Вы жили в прошлой жизни: uborshizzza.livejournal.com/755990.html

@темы: Гыг

---

Изощренные интриги, тонкая ирония, завораживающая чувственность и историчность.

Читаю «Бастард Его Святейшества» прекраснейшей Смолки (скачать можно тут k-smolka.narod.ru/txt-dr.htm ) . Ах, я в восторге! Полное погружение в атмосферу Италии (раздробленную, похожую на лоскутное одеяло) эпохи Ренессанса. Коварные кардиналы, ветреные дамы, удачливые (и не очень) наемники, смешение исторических личностей с оригинальными героями (с не менее живыми и яркими характерами). Я пока еще не все прочла, и, тем не менее, повизгиваю от восторга. То, что не удалось выписать Вере Камше (изящные, многоходовые интриги и сложные, многогранные характеры) уважаемой Смолке удалось на все сто!
В общем, рекомендую.

@темы: То, чем хочется поделиться

---

Инструкция по мести врагам. Книжное. И сны...

Недели летят одна за другой. Не успел кончиться март, как уже пол апреля промчалось. На работе завал, но это нормально. Единственное, что меня напрягает – это сны. Мой организм упрямо желает засыпать в три ночи, а просыпаться в двенадцать дня. Это, по его мнению, самый правильный и нормальный режим. Ну, это ладно, привычное дело, однако, уже вторую ночь подряд я просыпаюсь от странного ощущения. Снится мне будто мой кот (я так предполагаю, что это кот) прыгает мне на одеяло, какое-то время топчется по нему, а потом пытается залезть под одеяло. Долго и настырно пытается, отчего я просыпаюсь и понимаю, что никого кота рядом нет. Если это был сон, то сон невероятно реальный.
Читаю книгу «Легенды о самураях» Алджернона Митфорда коплю материал для следующего фика. Пока осилила «Легенду о сорока семи ронинах», и знаете что, это не легенда, а точная и очень подробная инструкция для желающих отомстить врагу. Памятуя о великой любви японцев к всевозможным инструкциям, рискну предположить, что так оно и есть. А что? Кто-нибудь из чиновников сегуната взял за основу историю о самурайских разборках, дополнил ее драматическими подробностями и весьма неглупыми рекомендациями, сдобрил все это щедрой похвалой самурайской доблести и чести, и получился отличный продукт пропаганды. Но, все это конечно мои домыслы, хотя...
Опять дорвалась до Озона... Сперва я хотела заказать только эту книгу.
Евгения Мелемина

Думаю никому не нужно рассказывать, что это за книга и чья она.
Кхм... да, сперва я хотела ограничиться только «Осколками», но стоило мне увидеть это, и я уже не смогла остаться равнодушной .

Шестнадцатилетняя Намима - мико, служительница в царстве мертвых, ее госпожа, богиня Идзанами, ежедневно забирает тысячи людских жизней. Намима всегда будет шестнадцать, ведь именно в этом возрасте она умерла. Но после смерти ее душа не обрела покой и мучается неумолимой обидой, ведь ее убил горячо любимый муж.
"Хроники Богини" Нацуо Кирино написаны на основе древнего японского мифа о сотворении мира: боги-супруги Идзанаги и Идзанами любили друг друга, и из этой любви родились небо, море, деревья, другие боги и все, что есть на Земле. Но Идзанами умерла, а "безутешный" Идзанаги утешился. Отчего же гибнут его новые возлюбленные? И существует ли хоть что-то, способное заглушить жажду мщения покинутой жены?!
Ну и дополнить заказа я решила вот этой штучкой.





Ну, маньячка я, маньячка, что тут поделать?

@темы: Книголюбительское, Житие мое, Сны и их толкования

---

Надо помочь...

13.04.2011 в 00:44

Пишет  ProstoChudo:

--обычно я не делаю таких перепостов, но таки... отнеситесь к инфе критически и бла-бла-бла...--

12.04.2011 в 23:32

Пишет  Kleon:

12.04.2011 в 18:23

Пишет  Eneada:

12.04.2011 в 12:47

Пишет  Flo:

Уважаемые фандомовцы!
Я прошу несколько минут вашего времени и человеческого сочувствия. Вы, возможно, знаете эту девушку, а, возможно, нет. У кого-то она есть в Избранном, у кого-то - в ПЧ, а кто-то просто пересекался с ней в комментариях. И сейчас ей очень нужна помощь. Давайте вместе поддержим эту храбрую девушку!

Пожалуйста, прочтите обращение Зинаиды!

Наверное, каждому человеку несколько раз в своей жизни, приходится просить о помощи других людей. В моей жизни все случилось так, что без посторонней помощи, без поддержки людей, я обходится, просто не могу. И именно сейчас для меня наступил такой момент, когда ваша протянутая рука, ваше милосердие, это единственное на что мне остается надеяться и уповать.
Меня зовут Зинаида, я родилась в Москве, в 1981 году 14 сентября и сейчас мне 29 лет.



В первый годик своей жизни я была обычным, на первый взгляд здоровым, ребенком. Но постепенно мои родители стали замечать, что я плохо сижу, все время заваливаюсь на бок и совсем не пытаюсь ползать или привставать на ножки. Меня показали врачу и тот, можно сказать вынес приговор - Спинальная амиотрофия Верднига-Гофмана. Страшное генетическое заболевание клеток спинного мозга, которое как мина замедленного действия уничтожает тебя изнутри. Потому что происходит постепенное атрофирование мышц спины, шейного отдела, ног и рук. Развивается сильнейший сколиоз из-за того, что позвоночник не выдерживает нагрузки, деформируется грудная клетка и начинают плохо функционировать внутренние органы, такие как: сердце, почки и особенно легкие.
Со временем прогрессируя, болезнь превращает каждый день в невыносимое страдание от постоянной боли и затрудненного дыхания.
И в тот самый момент, когда мне нужна была забота, уход и особенно любовь родных людей, мои родители разводятся, едва мне исполнилось два года. При разводе моя мать отказалась от меня, "обменяв" на мебель при разделе имущества, сказав, что больного ребенка может забирать отец, а ей он не нужен. С тех самых пор я никогда больше ее не видела и ничего о ней не знаю.
До 20 лет меня воспитывал папа. Он много работал и прилагал все силы, чтобы хоть как-то мне помочь. Заботился обо мне, возил по разным врачам, обращался к Дигулю, но везде разводили руками и говорили, что медицина не знает никаких способов лечения этого заболевания.

Я росла, была очень спокойной и даже немного замкнутой девочкой. Обучалась на дому на отлично, мечтала поступить в институт на факультет психологии, закончила УПЦ по специальности Вышивальщица текстильных изделий, но, к сожалению, работать не смогла, здоровье не позволило.
Позвоночник все больше стал искривляться (сейчас у меня кифосколиоз 4 степени), мне становится тяжело дышать, потому что ребра сдавливают легкие и сердце, из-за чего я чувствую постоянную боль, отекают ноги, слабеют руки. Большие трудности возникают при глотании из-за искривления и смещения позвонков в шее, а сидеть в коляске, в одном положении, почти не двигаясь - уже нет сил. Каждая минута превращается в кромешный ад из боли и мучений.

В 2000 году, в моей жизни произошло ужасное событие, не дожив до 45 лет, скоропостижно скончался от сердечного приступа мой папа. И я осталась абсолютно одна, без какой либо помощи и поддержки, со старенькой бабушкой (папиной мамой), которой уже 83 года и ей самой требуется помощь, которую ждать совершенно неоткуда.
Тогда под эмоциональным натиском, мое здоровье совсем подкосилось, я очень ослабла и сильно простудившись, попала в больницу, а там и в реанимацию почти с отеком легких.
Отчаяние – это очень страшно. И в то время оно окутало меня темнотой безысходности и страданий, полностью. Все о чем я мечтала, к чему старалась стремиться, все это разрушало мое заболевание. Казалось, что выхода нет и надеяться больше не на что.
Но по характеру, я всегда стремилась вперед, я никогда не сдавалась и надеялась, что Господь даст мне сил и терпения идти вперед. Когда у меня появился интернет, я стала искать работу на дому и способы хоть как-то поддержать свой организм. Просто сидеть и ждать смерти, для меня было невыносимо. Я работала удаленным интернет оператором в молодой маркетинговой компании, вместе с другом делала интернет сайты. Компьютер стал для меня окном в мир, потому что на улицу я могла выходить иногда и только летом, а куда-то выезжать опять же не позволяло положение. Новое увлечение языками, японской культурой, помогло мне найти новых друзей и радость для души. Через сильную боль я могла улыбаться.
Пол года назад, общаясь с девушками из сообщества СМА Вконтакте, я узнала, что в Израиле есть клиника Шаарей Цедек, в которой врач Алексей Попов в отделение спинальной хирургии проводит операции по коррекции и исправлению позвоночника. А главное, что у доктора с хорошим результатом уже прооперировалась девушка с таким же заболеванием, как и у меня.

Это Кристина Муратова (ее страничка в Интернете: ЛиРу и Вконтакте) На февраль 2011, в клинике успешно прооперировали Надежду Леонову 45-лет с таким же заболеванием и очень сложным кифосколиозом. Вот ее САЙТ, где она подробно рассказывает о своем случае и операции. И страничка Вконтакте
С замиранием сердца я читала ее рассказ об операции и плакала. Плакала потому, что почувствовала, как возрадовалось мое сердце, ведь Господь не оставил меня. Он протянул мне свою руку, возродив в душе веру в то, что я не обречена на муки до конца дней, что у меня есть надежда на жизнь. Надежда на то, что я смогу сделать настоящий вдох полной грудью и может однажды проснуться утром не от невыносимой боли в спине, а от ласкового солнца.
Почти сразу я связалась с доктором Поповым и он, проведя предварительную консультацию, сказал, что мой позвоночник операбелен и что операцию нужно делать, как можно быстрее. Потому что в моем случае каждый день может стать решающим.
Стоимость этой сложной операции, реабилитационного периода, дороги и проживания, составляет 48 000 тысяч Евро.
Для меня это безумно огромные деньги, ведь мы с бабушкой живем вдвоем, и все наши доходы ограничиваются только пенсиями, которые уходят на питание, коммунальные услуги и оплату сиделки. Работать или хоть немного подрабатывать сейчас я не могу, я с трудом могу сидеть в коляске хотя бы два три часа.
И я никогда бы не решилась на такой шаг, как просить помощи через интернет. Но я вынуждена делать это для того, чтобы выжить, ведь для меня это безвыходная ситуация и обратится с мольбой, больше просто не к кому. Я прошу вас, милые мои люди, все кто читает мое письмо, пожалуйста, помогите мне. Не оставляйте меня в этой кромешной темноте отчаяния и страданий.

Я не хочу умирать! Я очень хочу жить!

Это последний шанс остановить прогрессирующий сколиоз, не дать ребрам проткнуть сердце и оборвать все мои надежды и мечты. Я не хочу медленно умирать, задыхаясь, потому что легкие пережаты.

Я верю, что вы откликнитесь, что не пройдете мимо моей беды и поможете.
Для моего спасения важен каждый рубль.
Умоляю Вас, помогите!

============================

Для почтовых переводов мой адрес:
111395 Россия, Москва
улица Снайперская, дом 12, кварира 109
Иванова Зинаида Валентиновна (это я)
Иванова Зинаида Андреевна (моя бабушка)
============================
Дом.телефон: [phone]
Мобильный тел.: [phone]
============================
E-mail: [email][email protected][/email]
ICQ: 627037157
Skype: zinaida_ivanova29
============================
WebMoney кошельки:
для долларов - Z852109155435
для рублей - R309898094958
для ЕВРО - E283661270902

Номер счета на Яндекс Деньги: 41001534445848
============================
Банковские реквизиты:
Перечисления на Сберкнижку
Акционерный Коммерческий Сберегательный Банк

Российской Федерации (Открытое Акционерное Общество)
Московский банк
Дополнительный офис №9038/01047
Банк получателя: Сбербанк России ОАО
БИК: 044525225,
ИНН: 7707083893,
КПП: 775003035
ОКАТО: 45286580000,
Корреспондентский счет: 30101 810 4 0000 0000 225, в ОПЕРУ МГТУ Банка России
Счет № 42307.810.3.3812.3304467
Иванова Зинаида Валентиновна

Реквизиты банка Валютного счёта для EUR
Account with institution:

Sberbank, Moscow (Head office–all Russian offices and branches),

Lefortovskoe branch 6901.

SWIFT: SABRRUMM

My account: 42307.978.0.3812.3300098

Snayperskaya Street, 12-109, 111395 Moscow, Russia

Ivanova Zinaida Valentinovna

============================

Реквизиты банковского счета открытого
на мое имя в клинике Шаарей Цедек
First International Bank of Israel
Jerusalem Main Branch (Branch number 012)
Hillel Street 10
Jerusalem, ISRAEL

Account of SHAARE ZEDEK MEDICAL CENTER

Account number 106-205001
SWIFT Code F I R B I L I T
IBAN IL 450310120000000205001
Payment for Ivanova Zinaida
============================

Для перечислений средств на банковскую карту

Дебитная карта Сбербанка (МАСТЕР Карт)
Счет карты: 40817810638123308891
Номер карты: 5469.3800.3410.1971
Иванова Зинаида Валентиновна

Это самый удобный способ перевести деньги быстро и без комиссии с Вашей карты на мою,

через банкомат или наличными через операциониста, назвав номер карты и мое имя.

Так же через БАНК ОНЛ@ЙН указав счет карты и БИК банка.

============================

Обо всех денежных поступлениях на счета Яндекс Деньги и WebMoney,
я буду регулярно сообщать предоставляя отчеты раз в 3-4 дня.
О поступлениях на счета сберегательных книжек в СберБанке, я
так же буду сообщать регулярно с периодичностью раз в неделю.

С искренней надеждой, Зинаида.

Если у вас есть возможность, пожалуйста,
распространите эту информацию!

Большое спасибо за внимание!

@темы: (С.) Сперто

---

А неплохо...

Красная шапочка

Ваше имя если бы ты была красной шапочкой, то твоя история была бы такова... Серый волк твой защитник, ты его маленькая красная щапочка, которую он не даст никому в обиду. Вы оба лесные духи, и вам поклоняются люди

все гадания на aeterna.ru

@темы: Музыка жизни

---

Космос открыт!

В детсве я мечтала стать космонавтом, а Гагарина считала самым красивым и достойным мужчиной
С праздником нас!

@темы: Музыка жизни

---

Интересное о японской нечисти.

Нашла любопытную статью, отрывок из антологии «Японские квайданы. Рассказы о призраках и сверхъестественных явлениях». Очень рекомендую.

Японский мир сверхъестественного

Японский мир сверхъестественного включает в себя множество ошеломляющих представителей, от смешных и причудливых до поистине ужасающих.
Обакэ , японский "призрак", "дух", является тем, что предполагает его название: о – выражающий почтение префикс, в то время как бакэ – существительное от бакэру, глагола, означающего "подвергаться изменениям". Японские призраки являются по существу олицетворением трансформации. Они представляют собой один вид существа, который видоизменяется, трансформируется в другой, одно явление, которое испытывает изменение и модификацию, одно значение, которое теряет смысл и обретает его уже как что-то другое. Обакэ подрывают непреложные законы жизни, которые привычны для нас.
Японский призрак – это преимущественно летнее существо. Есть очень мало страшных рассказов о шипении огня зимой и треске горящих поленьев, когда тени удлиняются, а слушатели пугаются настолько, что боятся ложиться спать. В мифах о японских призраках повествуется не столько о вампирах на холодной лестнице, скелетах в заплесневелом чулане или о пронизываемой ветрами колокольне, сколько, скорее, о смятой ночной рубашке или сломанном веере. Классический тип таких рассказов порождается душной погодой, выжимается из других вещей. Материалы, которые производят обакэ, могут быть разными: часто это обычный предмет, который находится под рукой, наиболее восприимчивый к преобразованиям. Зонтик может входить в мир сверхъестественного как обакэ-пар зонтика, который подымается с его полей и кажется злобным лицом. Есть также обакэ лампы (тотин), который появляется из обычного качающегося фонаря, окутывая его привычную форму сверхъестественной жизнью, когда тени и свеча внутри шатаются во время бури.
Обакэ также могут обладать элементом привлекательности. Действительно, они иногда вызывают в большей степени удовольствие, а не опасение. Дети рисуют зонтики с улыбающимися лицами и могут хихикать при виде сломанного фонаря. Большую часть времени такие вещи совершенно безопасны. Но в этом также заключается и опасность – никто не может знать, когда начнется трансформация.
Существенное число обакэ явно связано с огнем. В многих обществах огонь считается не только главным помощником людей, но также и смертельной угрозой для них, так что огонь часто является указанием на таинственные силы. В огне костра внезапно появляется и затем исчезает лицо. Хи но тама (дымок) долго веет над костром, "лисиный огонь" (кицунэби) можно заметить в зарослях и чащах. Огонь – один из самых главных преобразователей, поскольку он изменяет все, к чему прикасается, превращает мясо мертвого животного в пищу, холодную бледность в теплоту. Но огонь также превращает дома или храмы в пепел, уничтожает труд многих рук, безжалостно прерывает жизнь. Обакэ огня не потерпит контроля над ним со стороны любого человека.
Много столетий назад в Индии Будда учил, что нет ничего постоянного в этом мире, что любая форма существования – не что иное, как блуждание в постоянном движении. Люди могут думать, что они обладают личностью, могут стремиться созидать свое эго или тревожиться о собственной логичности или репутации, но все это заблуждение. "Личность" – это воображение, выдумка. Таким образом, "трансформация" – это фактически истинное проявление бытия. Обакэ, величайшие преобразователи, заостряют безрассудность представления о нашей человеческой безопасности в неизменном порядке вещей и уничтожают наше гордое чувство понимания строения мира.
Обакэ отражают и напоминают нам об изменчивости мира вокруг нас. В то же самое время элементы видимого мира, которые, как нам кажется, подвержены естественному изменению, могут считаться обакэ. Например, лиса по природе является животным-бакэмоно, или "преобразующимся существом". Когда-то очень распространенные по всей Японии лисы, однако, редко попадались на глаза людям, так как они передвигались ночью; убитая птица, сломанные заборы и цыплячья кровь были единственными свидетельствами их ночных похождений. Возможно, то, что лису трудно увидеть или долго сохранять ее в поле зрения, привело к представлению, что лисы подвергаются физическому изменению. Лиса могла войти на крестьянский двор под видом рыжей зверушки, но уйти в абсолютно другом облике – как старуха, мальчик, демон или принцесса. Согласно японским традициям, лисы живут по образу человеческого общества, с хозяевами, дамами, слугами и рабочими, стоят на задних лапах, одеваются в человеческую одежду и совершают свои мистические ритуалы при свете фонаря в гуще леса.
Чтобы уменьшить силу, которой обладали эти причиняющие беспокойство животные, строились святыни, и бог-лиса, Инари, стал наиболее популярным придорожным божеством, которому при прохождении мимо хлопали в ладоши, приносили в дар цветы, сакэ и жареное тофу (считалось, что это любимая пища лис). Даже сегодня на перекрестках можно увидеть что-то похожее на алтарь, с керамическим изображением лисы, размещенным за решеткой, и жертвоприношениями, помещенными перед ней людьми, стремящимися предотвратить опасные ситуации. Лис нужно умилостивлять, поскольку они могут нанести урон хозяйству крестьян. Также они являются постоянным и полезным напоминанием о "лисьих" особенностях, которые лежат в корне человеческого поведения.
В 1780-х годах ученый и художник Торияма Сэкиен начал писать широкомасштабное исследование призраков и духов, в котором он попытался предложить читателю полный список всех известных типов. Конечно, проект был немного абсурден, так как призраков невозможно подсчитать таким образом и по самой своей природе обакэ не поддаются обычной классификации. Первый том появился в 1781 году под названием "Ночной парад сотни демонов". Тремя годами позже Торияма выпустил "Иллюстрированную коллекцию сотни призраков" ("Гадзу хякки цурэдзурэ-букуро") и в последующие годы закончил еще два тома, в конечном счете составив то, что остается наиболее полным списком типов призраков. Каждый том был иллюстрирован черно-белыми картинками; приводилось изображение и описание каждого призрака. Книги Ториямы были очень популярны в свое время и выдержали множество изданий. Самые современные собрания японских редких книг содержат по крайней мере несколько экземпляров.
Различные духи, призраки и чудовища, которые Торияма перечислил, в общем называются ёкай . К основным ёкай относятся следующие.
Тэнгу – могущественный горный гоблин, первоначально изображавшийся с длинным клювом и крыльями, но постепенно обретший более человеческий облик, в частности длинный нос вместо клюва. Тэнгу может принимать различные формы и быть как добрым защитником, так и жестоким обманщиком, ворующим маленьких детей, вызывающим пожары и даже подстрекающим к войнам.
Каппа – покрытый чешуей речной монстр с большим клювоподобным носом и заполненным водой блюдом на голове, которое дает ему сверхъестественную власть. Каппа – опасный шутник, который затягивает людей в воду и затем вытаскивает их внутренности через задний проход. Каппа любит огурцы и борьбу сумо, но он бросил вызов человеку, а тот желает сохранить жизнь, ему лучше позволить этому духу одержать победу.
Рокуро-куби – по современным представлениям, женоподобный гоблин с чрезвычайно гибкой шеей. Днем они неотличимы от обычных женщин, но после наступления сумерек рокуро-куби могут вытягивать шеи на любую длину в поисках добычи. Согласно одной теории, они ищут людей, чтобы лишать их жизненной энергии. (Ср. более древнее представление о рокуро-куби, представленное в одноименном квайдане выше).
Также Торияма включил в свою книгу некоторые существа, которые, как считается, не являются ёкай, например они , косматого и рогатого японского демона с огромной скрюченной дубиной. Они враждебны к человеку; это наводящие ужас существа, которые охраняют двери ада. Один раз в год 3 февраля проводится церемония по изгнанию они, когда бобы – символ богатства – разбрасываются по дому с криками "Они – уйди, удача – приди!" ("Они ва сото, фуку ва ути"). Но они, подобно всем другим существам, восприимчивы к изменениям. Кажется, что они могут изменяться к лучшему. Один из они, включенный в список Ториямы, даже решил стать носителем лампы, чтобы зажечь буддистский алтарь. Но такие они, тем не менее, остаются демонами и в один прекрасный момент возвращаются к своему прежнему естеству, так как ни хорошее, ни плохое состояние у них не постоянно. К особой категории, отдельной от ёкай, относится другой тип японских призраков – юрэй . Принимая во внимание, что ёкай, несмотря на всю их жуткость, может иметь некоторый элемент веселья, юрэй всегда страшны. Они являются душами умерших и, в отличие от ёкай, когда-то были обычными людьми.
Конкретнее, юрэй – это призраки тех, кто в момент смерти был лишен покоя. Покой при уходе в иной мир необходим, чтобы достичь посмертного духовного покоя, и наиболее обычной причиной окончания жизни, приводящей к тому, что душа человека становится юрэй, является внезапная смерть в результате убийства, гибель в сражении или спонтанное самоубийство. Душа японского человека, умершего таким образом, обречена влачить жалкое существование, пока должным образом не успокоится, но она сможет успокоиться только тогда, когда будет исполнена цель ее пребывания в мире живых (обычно месть).
Это соответствует синтоистским верованиям, согласно которым все люди имеют душу, называемую "рэйкон". Когда человек умирает, рэйкон оставляет тело и присоединяется к душам своих предков, если надлежащим образом были выполнены похороны и совершены погребальные обряды. Души предков защищают семью, и их приглашают назад домой каждое лето во время праздника Обон.
Однако, когда человек умирает неожиданно, или если его смерть сопровождается избытком эмоций, или когда его или ее не похоронили должным образом, рэйкон может стать юрэй, мучающимся призраком, который остается среди живых, чтобы совершить месть или позаботиться о незаконченном деле.
Большинство юрэй в конечном счете мстит за себя и возносится в лучшее состояние существования, но это может занимать столетия, а некоторые души так и не могут обрести покой. Существует молва, что Оива, наиболее известный юрэй Японии, который отомстил мужу за его жестокие деяния более трех сотен лет назад, все еще витает вокруг своей могилы.
Вообще, юрэй не бродит где попало, но обитает в хорошо знакомых местах, в частности там, где человек встретил несвоевременную смерть. Ночной путешественник, особенно тот, кто находится в пути между двумя и тремя часами ночи, когда способны появляться юрэй, невольно пересекая поле, где кто-то однажды лишил себя жизни, или мост через реку, в которую однажды было брошено тело, может запросто столкнуться с юрэй. Возникая из темноты, юрэй возвращаются к жизни благодаря своей пламенной страсти. Это снова делает их частично людьми, наделенными первоначальным разумом и отчасти прежними телами. Но, в отличие от живого человека, юрэй сильно сконцентрированы на одной цели. Возмездие или оправдание своего доброго имени переполняет их естество, поэтому им не хватает многогранности обычного человека. Юрэй – это воплощенная цель.
Многие юрэй – женские призраки, которые ужасно страдали при жизни от капризов любви, чьи сильные чувства ревности, горя, сожаления или злобы во время смерти заставили их искать мести любому, кто оказался причиной их страданий. Мужские юрэй встречаются реже и реже ищут мести. Обычно это воин, который был убит в сражении и поэтому не имеет никакого личного недовольства (так как смерть была частью его ремесла), но не может отделить себя от исторических событий, в которых он участвовал. Юрэй этого типа обычно неотличим на первый взгляд от настоящего человека. Он бродит вокруг полей древних сражений или в окрестностях храма, ожидая человека, который мог бы выслушать его историю о событиях, имевших место в прошлом. Он излагает события, обеляет свое доброе имя. Такие призраки раскрывают тайны истории и успокаиваются только тогда, когда становиться известна истина.
Вначале все юрэй считались визуально неотличимыми от их первоначального человеческого облика. Затем, в конце 17 века, когда квайдан становился все более и более популярным в литературе и театре, юрэй стали приобретать некоторые признаки, которыми они характеризуются и по сей день. Считается, что главная цель этих признаков состояла в том, чтобы облегчить различение юрэй в искусстве и на сцене от обычного живого персонажа. Большинство характеристик юрэй ведет начало от погребальных ритуалов эпохи Эдо. Например, они появляются в белом (это был цвет одежды, в которой людей хоронили в то время), или в белой катабире (простое, необшитое кимоно), или в кёкатабире (белая катабира, на которой начертаны буддистские сутры). Юрэй также появляются с белым треугольником бумаги или ткани на лбу, обычно обвязанным вокруг головы нитью, который называется хитай-какуси (дословно "лобное покрытие"). Первоначально считалось, что он должен защищать недавно умершего от злых духов, но, в конечном счете, стал просто частью ритуального облачения на буддистских похоронах.
Интересный физический аспект юрэй заключается в том, что у них нет ног; там, где у обычного человека расположены ноги, юрэй обладают дымоподобными пучками. Отсутствие ног соответствует общей нетелесности юрэй, так что их тела подобны привидению и лишены ограничения кожей, которую имеют обычные люди. Ноги служат всем существам для контакта с землей, соединяют их с ней, так что отсутствие ног в некотором смысле символизирует отсутствие такой связи. Эта особенность японского призрака сходна со способностью западного призрака парить над землей, не используя ноги, которыми он теоретически обладает.
Существует еще одно объяснение, почему японские призраки не имеют ног. Соединяя людей с почвой, ноги подчеркивают, какая часть находится сверху, а какая снизу. Они демонстрируют правильный и неправильный пути. Быть без ног – значит быть лишенным этого стандарта. Призраки приходят ночью не только потому, что им нравится темнота, но и потому, что во сне ноги людей располагаются на том же самом уровне, что и их головы. При похоронах трупы японцев хоронились в сидячем положении (хотя сегодня более распространена кремация), чтобы они могли войти в следующую жизнь в правильном положении, с головой (разумом) наверху. Призраки же способны менять этот порядок.

@темы: Любопытственно, То, чем хочется поделиться, Чисть и нечисть

---

Э... весенняя картинка.

Чего только не найдешь в инете... в общем, это надо видеть. Свои же эмоции я могу выразить тремя смайликами


Экспромт восхитительной  Ino-tyan !

Какая страсть, какие чувства..
Все это и не передать..
Рыбак поймал большого ската...
Потом решил его ****** ))))))

запись создана: 05.04.2011 в 15:10

@темы: Гыг

---

Коллекция майко.

Давно уже собираю прекрасные фотографии прекрасных майко. Источник www.flickr.com/search/?q=maiko

И вот, перебирая многочисленные фотографии прелестных юных майко, я призадумалась, почему так мало фотографий гейш? Нет, они есть, конечно. С лебяжьей грацией гейко изредка проплывают на некоторых снимках, но их гораздо меньше, чем фотографий майко.

Наверное, все дело в том, что из множества майко гейшами становятся, ну, не единицы, но немногие. И я не могу их за это осуждать. Быть гейшей – это тяжкий труд, постоянное самосовершенствование и не слишком надежное материальное положение. Да, гонорары гейш бывают баснословными, но и расходу у них не маленькие (одни кимоно и уроки танцев чего стоят). И если национальную экономику сотрясают катаклизмы, то граждане будут экономить на красоте. Поэтому, гораздо проще отсверкать, как майко, а потом выйти замуж или найти более надежную со стабильным заработком работу.


Мне страшно подумать, какое будущее теперь ожидает гейш. Японии нынче не до вечеринок и фестивалей, туристы обходят ее стороной. Я очень надеюсь, что женщины-цветы выстоят, сохранят традиции и сумеют передать их будущим майко.

@темы: Ааах!, Из жизни ветротекущих, То, чем хочется поделиться